Город Дождей
читать дальшеАвтор: JuliaS HYDE (JuliaS_87@mail.ru)
Фэндом: ориджинал
Жанр: драма, джен, психология, зарисовка
Персонажи: админ и фикрайтер
Рейтинг: G
Размер: Мини
Резюме: А вы, закрывая глаза, слышите шорох спелых колосьев?..
Размещение: Только с разрешения автора.
Примечание: Это очень странный рассказ: с одной стороны, в нем есть и дождь, и поезда, и кафе, и кофе (т.е. все привычное для моих историй, что уже могло порядком поднадоесть), но, с другой, я ведь практически не пишу ориджиналы, тем паче про девушек, да еще и живущих так близко. Большая просьба не искать здесь никаких связей с реальными лицами: своей зарисовкой мне меньше всего хотелось задеть чьи-то чувства.
Написано под «Сплин» – «Оркестр».
Посвящается городу М. С чистой совестью.
Посвящается городу М. С чистой совестью.
Мы встретились с ней в крошечном уютном кафе, окна которого смотрели на шумный проспект с недавно отреставрированными зданиями ранней послевоенной эпохи и католическим костелом, идеально вписавшимся между ними. На улице с самого утра поливал сильный дождь, было сыро и холодно, и наверное именно поэтому сидеть здесь, в теплом помещении за квадратным столиком на двоих казалось особенно приятным. Кондиционеры усердно гоняли нагретый воздух, немногочисленные посетители негромко беседовали друг с другом, по радио чуть слышно играл англоязычный хит. В аккуратных кремовых чашечках дымился дорогой кофе со сливками.
Я смотрела на нее с нескрываемым интересом: я вообще люблю встречаться с людьми, особенно, если нас связывает общее увлечение. Если честно, за аватаркой в Интернете я представляла свою нынешнюю собеседницу совершенно другой.
Богатая фантазия, расцветавшая особенно буйным цветом в минуты бессонницы под стук вагонных колес, рисовала мне весьма запоминающиеся портреты: эксцентричная сурово-депрессивная внешность, длинные черные волосы с ровным пробором посередине, прямые, достигавшие талии, и измученно-притягательные глаза, карие, скорее всего. Добавьте рокерский макияж с замазанными черными веками, черный лак на ногтях, массивные кольца, между пальцами – тонкую сигарету, источавшую свежий ментоловый дым. Что-то такое. И еще – безусловно – высокомерно-циничный взгляд, исполненный истинной безнадеги. Отчаяния.
Как ни смешно, в ней этого пресловутого отчаяния, пожалуй, не было вовсе. Да и вообще, ее образ разительно отличался от моих представлений: стильный наряд (без слов ясно, что служащая солидной компании только что покинула офис) дополнялся не менее стильным легким пальто, идеально подчеркивавшем стройную фигуру, на шее модным узлом повязан весенний шарф, волосы, кстати, короткие и никакие не черные – колорированные. Что еще? Ухоженные руки, пара серебряных украшений, неброский макияж: матовый карандаш для губ, аккуратно подведенные светлые глаза, слегка тронутые тушью ресницы – женственно и обыкновенно. Ничего неформального, выдающего в этой девушке закоренелого фикрайтера, направо и налево валяющего захватывающие истории из жизни рок-музыкантов. Еще один штрих к облику: автор не курит. Мне тоже не захотелось портить встречу своими жуткими «Кент».
В общем, ожидаемое отчаяние встретило меня не в моем респонденте, а гораздо раньше, на перроне в образе удручающе бесконечного дождя да незаметно глубоких луж, в которых я сразу же, ступив на платформу, утопла по щиколотку (счастье, что догадалась надеть в дорогу сапоги, а не туфли). Даже современное здание вокзала не исправило положения: в обменном пункте мне щедро отсыпали цветной бумаги, именуемой деньгами, наотрез отказавшись принять монеты, а в забегаловке (ей-богу, ожившем призраке девяностых) продавщица долго ворчала из-за моей нерасторопности: не привыкнув к местной валюте, я не сразу сообразила, сколько «тугриков» стоит несчастная сосиска в булочке плюс соленая минералка. Правда, в метро мне, промокшей и уставшей с дороги, подержал дверь незнакомый молодой человек, что было удивительно, но приятно, однако мое впечатление от этого города еще пару часов кряду не поднималось выше отметки «тихого ужаса».
Цены пришлось переводить, призвав на помощь смартфон: увы, математик из меня никудышный. Насладиться прогулкой по широким улицам также не пришлось: проклятый дождь не прекращался ни на минуту, старательно вымывая и без того чистые дороги, мощенные плиткой. Народ ходил хмурый, твердя, будто какие-то там районы уже «поплыли» - вероятно, имея в виду плохую ливневку. Люди, с виду запуганные, тихие, при более близком общении оказались по-европейски открытыми, правда, косноязычными: безбожно коверкали русский язык, вставляя в речь несуществующие словечки и во всей красе демонстрируя свой жуткий акцент. Таким же издевательством над великим и могучим смотрелись их вывески, указатели, фразы, звучащие в метро. Фэйспалм.
После обеда ливень ненадолго стих, и, на удивление, черная полоса сменилась белой: мне удалось созвониться с автором, которая радушно поговорила со мной. Пригласила в кафе, в подробностях объяснив, как проехать, какие достопримечательности встречу я по пути и наверняка захочу запечатлеть на память, пока не задождило опять... «Это город дождей, – смеялась она в динамике. – Прости-прости, он ненормальный. Разнервничался: не каждый же день его навещает красивая гостья». Я улыбалась, думая, что у моей собеседницы чертовски приятный голос.
Умытые улицы действительно выглядели гораздо лучше, нежели с утра, мне даже удалось немного пройтись, оценить простор, от души порадоваться отсутствию здесь привычных московских толп. Уютные скверики, не слишком высокие дома, зеленые зоны - было в этом городе нечто другое, особенное. В самом его воздухе, казалось, витало тихое счастье.
Мы встретились вечером и устроились за свободным столиком, сделав заказ под монотонный аккомпанемент вновь зарядившей непогоды. Аромат кофе навязчиво путался в наших волосах, впитывался в одежду, мне мерещилось, будто теперь я обязательно привезу его домой теплым воспоминанием о европейской кафешке... И плевать, что за окном далеко не Париж и даже не Краков. Мы непринужденно беседовали, обсуждая творчество, вспоминали сетевые дискуссии, шутили про местный климат. Впрочем, я уже привыкла и к дождю, и к мокрому городу, чьи здания порой так навязчиво напоминали мне родину... правда, у нас там пыли побольше. И крыш. И машин. Серое небо казалось безбожно низким, сплющившем горизонт, и его протыкали упрощенные католические кресты старого костела.
Я приехала сюда ради интереса, просто как-то, будучи фанатом фанфикшена и по совместительству админом сообщества, загорелась безумной идеей провести отпуск иначе: не в Турции, не на Кубани и не в Подмосковье, помогая маме возделывать ее огородо-сад. Мне вообще нравится жить минутными озарениями – вот я и додумалась совершить мини-вояж по городам нашей необъятной родины, дабы повидать новые места и одновременно встретиться с там живущими авторами. Взять интервью для портала, совместив приятное с полезным, попить кофе, скурить сигаретный запас... Короче, отвлечься от тусклых будней агентства, где мне выпала честь работать.
Эта встреча была уже пятой после четырех забавных посиделок и обещала стать завершающей: денежный запас стремительно подходил к концу, отпуск тоже. А надо было еще все обработать, отредактировать, разместить... Прекрасное занятие для холодных прокуренных вечерочков! Как раз братец с семейством традиционно полетит на юга, сплавив мне на попечение толстячка Кузю. Ах, гладить полосатое урчащее чудо под клацанье клавиш – настоящее счастье!..
Я сидела напротив моего любимого автора и внимала ее словам. Встроенный диктофон пух от обилия материала, мой кофе стыл. Я улыбалась, глядя, как ее музыкальные пальцы с ровно подточенными ногтями перебирают край чашки, как элегантно она заправляет за ухо выпавшую прядь, как хмурится, когда я задаю очередной неоднозначный вопрос. Ее забавный акцент ласкал слух, заставляя умиляться, я неосознанно следила за ней, и дикие мысли в моей голове уже вовсю рисовали наш личный фанфик: сейчас она предложит поехать к себе, я соглашусь, мы будем неистово страстно целоваться в такси, а после упоительно долго заниматься любовью под шум дождя в ее темной спальне. Где пахнет кофе и неоновые рекламы за окном виртуозно коверкают знакомые мне слова, вставляя в них лишние буквы... Чушь. Я предпочитаю мужчин.
Однако нельзя отрицать: мне было по-настоящему приятно в наш электронный век вот так легко говорить с глазу на глаз с известным автором, сочинявшим талантливые рассказы, да еще и понимать, как часто сходятся наши взгляды! Словно нет этих километров, границ, таможен, политических ярлыков...
- Слушай, а ты общаешься с другими фикрайтерами? Тут их немало, – спросила я, уже предугадывая ответ: конечно, общается, как со мной сейчас, правда, времени мало: работа, личная жизнь...
- Нет, – уронила она, и ее слово утонуло в остывшем кофе. Я подняла удивленный взгляд, выражавший резонное «а что так?», и она ответила, словно прочитала мой не озвученный вопрос. – Авторов много, да все не те.
- Почему?
- Они мелочны, не желают задумываться о важных вещах, предпочитая жить одним днем, – ее ногти нервно побарабанили по блюдечку. – А хуже всего, что когда я говорю с ними, понимаю, что сама точно такое же село, и это меня здорово бесит. Одно слово – провинциалы.
- Провинциалы? – я хмыкнула. – Но вы зовете ваш город столицей.
- Зовем, – в ее голос закрался лед, – хотя на самом деле недалеко утопали от деревни. Это все, – она красноречиво повела рукой в сторону окна, где, запятнанный каплями, висел подрагивающий проспект, – лишь иллюзия европейского, наша розовая мечта, несбыточная, но свято лелеемая. Вольности, культура, традиции, национальное, светлое, свое... С виду столица, но если копнуть, увидишь: провинция не уходила отсюда и не уйдет, она с нами, в сердцах, головах. Вот скажи: закрывая глаза, ты слышишь шорох спелых колосьев?
- Нет... – опешила я, роняя на стол смартфон, который до того крутила в ладони; он глухо стукнул, остановившись в паре сантиметров от пропасти.
- А я слышу. И все здесь слышат, пусть даже врут, будто нет. Слышат. Помнят. На уровне подсознания, в отличие от вас. Поэтому нам не по пути, дорогая, – последнее обращение резануло меня, задело, прозвучав как нечто непристойное. Вздохнув, собеседница взяла емкую паузу и, если б курила, наверняка затянулась бы. Моя рука машинально нырнула в карман, нащупала помятую пачку «Кента». Автор, который только что был так близок, теперь вдруг ни с того ни с сего строил между нами частокол невидимых стен. И я, разозлившись, ляпнула лишнее:
- Да ладно, вы такие же, как и мы.
Зря. Очень зря. Ее светлые глаза пугающе сузились. Резко хлопнув ладонью по столу, она процедила сквозь зубы, с плохо скрываемой обидой:
- Мы не такие, – взгляд прожег во мне дырку. – Пускай мы и не столь независимы, какими хотим казаться, но и не такие, какими хотите видеть нас вы. Даже когда земля сдвинется и в этом городе закончится дождь, мы не изменимся, не станем ближе. Понятно?!
Мне было непонятно. Я растерянно уставилась на нее, боясь шевельнуться, со страхом наблюдая, как праведный гнев, внезапно вспыхнувший в этом прекрасном, умном, удивительном человеке, проедает меня насквозь. Мысли перемешались: почему? зачем?.. Люди, очнитесь: я ничего плохого вам не желала, ничего не пыталась отнять... В чем, черт возьми, виновата я, скромный менеджер из маленького рекламного агентства, мечтавший однажды все-таки закончить журфак?..
- Прости, – наконец, выдохнув, проронила она. Кажется, спустя вечность.
- Все в порядке.
- Нет, мне не стоило, – покачав головой, автор легко тронула мои пальцы, мягко так, предельно интимно, посмотрев на меня с видимым сожалением. – Просто есть вещи, которые причиняют боль.
Мы замолчали. Паузу между нами заполняли посторонние звуки повседневности: погремывание посуды в баре, переливы звонка чужого мобильника, реклама такси. Мой страх отступил, и теперь мне вдруг сделалось совестно, что, не заметив, своей напористостью я, кажется, задела то, что нельзя было задевать. То, что болит и ноет, наверно, в сердце каждого этого нерусского псевдоевропейца, заставляя их чураться друг друга и отгораживаться от нас. А мы... на моих глазах навернулись слезы. Вокруг вдруг стало пусто и холодно.
Мне безумно захотелось признаться ей, что лучше уж жить вот так – мучаясь противоречиями, чем ежедневно ощущать себя никем, без родины, без корней, без прошлого и без будущего в нашей большой немытой стране. Что я бы отдала что угодно, только бы слышать, закрывая глаза, шорох спелых колосьев, шепот листвы или того же гребаного дождя – что угодно кроме гула никогда не спящего мегаполиса! Но я не смогла. Допила кофе, пообещала скоро вывесить интервью на сайте и позволила ей заплатить за себя да проводить на вокзал. В моем кошельке остались не потраченными цветные купюры с ноликами.
Ночной поезд прибыл ровно по расписанию. Она снова смеялась, позабыв былой разговор, приглашала в их славный город, обещала встретиться вновь, теперь уже в Москве, приехать на ближайший концерт. Она опять стала милой и обходительной, прощаясь, подарила мне чуть слышный кофейный шлейф и крепкие, почти мужские объятья: все-таки было в ней нечто андрогинное, недаром меня к ней поначалу тянуло. Когда состав тронулся, автор, сияюще улыбаясь, подняла руку, и последним, что я запомнила, стал черный купол ее зонта, под которым мы шли сюда, к вокзалу, рука об руку, точно настоящая парочка, – мокрый от скатывавшихся капель.
«Братья, братья-славяне, – почему-то кружилось в памяти. – Зачем мы так часто, не замечая, причиняем друг другу боль?..» Красные огни, дрожащие, смазанные, призывно мигнули, провожая мой скорый поезд, летящий на восток, где далеко-далеко от города дождей, города хрупкого равновесия, за дорогами да домами, лесами да реками, оврагами да буреломами неприступная столица совсем не скучала по кому-то вроде меня.
Хотелось курить, я вышла в тамбур и разочарованно выдохнула, обнаружив в помятой пачке последнюю сигарету. Покрутила в замерзших пальцах, раздумывая: а нужно ли? Аромат кофе уже полностью выветрился.
The end
Март-2015, накануне Дня Воли.
Минск, Беларусь