Silentium

Читая истории, созданные братьтями по фикрайтерскому перу, не перестаю удивляться, как часто приходится оставлять очередной хороший рассказ в молчании. И не потому как сказать нечего (такое тоже бывает, и нередко, особенно если что-то настолько понравилось, что и говорить-то тут нечего - чувства сильные чересчур). А потому что этих слов вдруг становится слишком много, так много, что они в голове катятся и катятся сплошной лавиной, фабрикуя вопрос за вопросом, городя предположения, выдвигая гипотезы, опровергая их, чтобы вновь вернуться к истокам. Ты весь кипишь, готовишься завалить автора расспросами, благодарностями, всеми этими оглушающе горячими эмоциями, что накипели, пока читал... А потом вдруг перегораешь. Понимаешь, что не в силах ничего спрашивать. Сидишь такой, клацаешь пальцами по экрану, тупо перекатывая страницу фб вверх-вниз и чувствуя, как душу охватывает странное ощущение какой-то единовременной признательности и пустоты.
За окнами ночь. Может быть, завтра? О нет, завтра будут другие дела, заботы, литры выпитого кофе, город, пропахший бензином, опьяненный весной. Так и уходишь, без слов. Без комментариев.

@музыка: The Rasmus - Living in a world without you

@темы: @фанфикшен, @творчество

---

Встречать весну

***

И снова на землю нисходит весна,
И снова холмы зеленеют,
И снова он ночи проводит без сна,
И старая боль все сильнее.

Ее не заглушит премудрости мед,
Ее не излечит микстура,
И вот он опять по дорогам бредет,
Бессонный, усталый и хмурый.

Неужто творенье сильнее творца,
А плата за вечность все выше?
Колышет вода отраженье лица
И горькие думы колышет.

Ведь это не путник крадется во мгле,
Недоброй преследуем силой,
А старый профессор идет по земле,
В которой родные могилы.

И весь его мир - только связка бумаг,
Где буквочек мелкая россыпь...
А как ваше имя, почтеннейший маг,
И где ваша трубка и посох?

(с) поэт из интернета

@музыка: Hyde - Evergreen

---

С Днем рождения, Хизу!

Дорогой Хиро!

Я надеюсь, что у тебя все в порядке. Вот и весна, пусть даже здесь, за тысячи километров на запад, она пока с головы до ног укутана мягким снегом, я верю, что в Стране Восходящего хрупкие бутоны уже раскручиваются. Сегодня твой День рожденья. Хироши, сложно найти слова, чтобы рассказать, как ты дорог и важен нам! Столько лет твой неповторимый голос согревает нас, а стихи, что ты написал, дарят сил идти дальше.

Сегодня, 2 марта, я хочу снова обнять тебя и от всего сердца пожелать тебе здоровья и надежд на светлое завтра, успеха и крепкой веры в себя. Оставайся собой и никогда не сдавайся! Для меня ты всегда будешь самым лучшим вокалистом на свете. Спасибо тебе. С Днем рожденья, Хизуми!

@музыка: D'espairsRay - Paradox 5

@темы: @j-rock

---

MERRY. Сингл января-2016.

В этом слишком много глубокого и верного, чтобы говорить. Просто послушайте. И посмотрите.

@темы: @j-rock, @Merry

---

JR Fanfics NEWS

Открываю рекламную группу для всех, кто пишет по джей-року и хочет проанонсировать выход своей новой истории. Присоединяйтесь! ^_^

vk.com/jrf_news

@темы: @j-rock, @фанфикшен, @творчество

---

JR Fanfics NEWS

Открываю рекламную группу для всех, кто пишет по джей-року и хочет проанонсировать выход своей новой истории. Присоединяйтесь! ^_^

vk.com/jrf_news

---

С Новым годом! ^_^

Время неумолимо: вот-вот произойдет очередная смена дат на календаре, под пестрые салюты президенты по часовым поясам передают друг другу торжественную эстафету, начинается новый январь... И мне хочется улыбнуться, посмотреть на кружащий снег, поздравить всех и пожелать, чтобы в наступающим году все у нас обязательно получалось. Окруженный ароматами хвои и мандаринов, яркий и свежий, пусть 2016-й принесет в наши сердца и дома удачу, уют, радость и теплоту. С Новым годом, друзья! С новым счастьем!

---

Рубрика «Короче говоря». «Прага незалежнасцi»

Время от времени тренируюсь писать краткие и подробные аннотации. Пример последней перед вами, ради интереса взял свой собственный фанфик. Надеюсь и верю, что вам (несмотря на невеселую тематику) тоже понравится.
Собственно рассказ: ficbook.net/readfic/1933559

«Прага незалежнасцi» – рассказ Дж. Хайд о революционных событиях, происходящих в альтернативной Японии начала XXI века. Расшатанная мировым финансовым кризисом, процветающая страна оказывается на грани социального взрыва: правящая либеральная партия в поисках выхода из раскручивающейся спирали стагфляции активно принимает помощь западных государств, расплачиваясь экономической и политической свободой. На фоне гнетущей неустроенности действия властей раскалывают японское общество на два лагеря: согласных с Правительством (т.н. модернистов) и открыто осуждающих принимаемые им решения, считающих власть подкупленной и разрушительной для Японии (национал-демократов). Последние придерживаются крайне правых идей, заключающихся в резком национализме, закрытии государства, полном отказе от заграничной помощи и вмешательства во имя сохранения суверенитета.

День ото дня агрессивно настроенная оппозиция приобретает все больше сторонников среди простых граждан, в безработице оказывающихся без средств к существованию, по стране прокатывается волна протеста. В городах тут и там проходят митинги, на площадях возводятся баррикады. Правительство, неспособное успокоить народ дипломатическими методами, силой разгоняет несколько забастовок: самой кровавой становится ночь в Нагое. Столица живет в постоянном ожидании бойни.

Главные герои рассказа – бывшие участники токийской рок-группы, теперь, в кризис, вынужденные оставить музыку, не приносящую больше никакого дохода, но не желающие потерять один одного. Каждый из их четверки, связанной узами братства, зарабатывает на жизнь как придется, в частности, гитарист Суемура Йошитака служит в охране, а вокалист Йошида Хироши торгует в семейном магазинчике едой и сигаретами. Однако даже сейчас ребята продолжают проводить репетиции, не думая сдаваться, терять навыки, искренне надеясь, что когда-нибудь все наладится.

Тем временем на почве революционных общественных настроений в группе, как и в стране, случается раскол: вокалист, вдохновившись националистическими идеями, ссорится с лидером и барабанщиком (и по совместительству лучшим другом), который поддерживает действующую власть. Начавшись как рядовая перепалка, совсем скоро конфликт приобретает серьезный оборот: за участие в несанкционированной акции Хироши задерживает полиция, Кенджи едва удается его выручить, спасение того злит, заставляя в грубой форме потребовать начальника не лезть в чужую жизнь. Несмотря на еще один неприятный инцидент, когда в йошидовский магазин вломился помешанный оппозиционер и прострелил Хироши плечо, приняв продавца за западника, солист не отказывается от мятежных взглядов, все активней и жарче конфликтуя с лидером, срывает репетиции. Не меньший вклад в разрушительный процесс вносит и сам Кенджи, то и дело задевающий приятеля резкими высказываниями в сторону «правых». Устав от нескончаемых распрей, басист Мичия пытается примирить товарищей, с помощью импровизированного «саммита» ему удается немного наладить отношения между ними, но неминуемо приближающаяся развязка уже брезжит на горизонте.

Пытаясь доказать состоятельность своей гражданской позиции и не желая, чтобы кто-то стоял на его пути, Йошида рассказывает друзьям о готовящемся воскресном митинге, цель коего – свержение власти. Националисты собираются устроить переворот, это неотвратимо, и вокалист планирует присоединиться к протестующим. Все попытки ребят призвать друга к рассудку терпят поражение, доводы Кенджи, советы Мичии и слова Йоши не приносят никаких результатов. Каждый из героев рассуждает, как следует поступать, но мнения разводят их по разные стороны баррикад. В конце концов лидер сдается, с тяжелым сердцем оставляя судьбоносное решение на солиста, тот же, несмотря на собственные резкие заявления, долго сомневается, разрываясь в отчаянном болезненном выборе между дорогими ему людьми и гражданским долгом. Финал рассказа открытый, хотя можно с большой вероятностью предположить, что Хироши, скорее всего, все-таки идет на митинг, принимает участие в штурме Дома Правительства и погибает на площади.

Примечания:
- «Прага незалежнасцi» – с бел. «жажда независимости».
- Все названия, встречающиеся в тексте, изменены, однако не лишены тесных параллелей с действительностью (как современной, так и исторической, в частности, упоминается такое понятие, как модернизм). Временами цитируются слова реально существующих лиц.
- Идейно и эмоционально история связана с политическими событиями в Украине осенью-зимой 2013-го, посвящена погибшим на майдане и – косвенно, через белорусскоязычное название – пострадавшим во время оппозиционного митинга в Минске 19 декабря 2010 (т.н. «плошчы»).
- В пользу трагического финала свидетельствуют, в том числе, мысли Кенджи о насквозь простреленном плече Хироши как о метафорически переломанных крыльях, разбросавших белые перья по площади (аллегория с пролитой кровью). Впрочем, автор намеренно оставляет конец открытым, не навязывая читателям однозначное виденье и сохраняя надежду на спасение.
- Рассказ представляет собой попытку отойти от поддержки какого-либо из противоположных мнений и посмотреть на происходящее со стороны. Наглядно демонстрирует, как такие общечеловеческие ценности, как преданность и верность, честь и совесть, миролюбие и добропорядочность, становятся взаимоисключающими в сознании тех, кто волею судьбы оказывается свидетелем либо жертвой общественных перемен.
- Никаким агитационным материалом не является.

15.12.2015 г.

@музыка: Океан Ельзи - Не твоя вiйна

@темы: короче говоря, аннотация, @фанфикшен, @творчество

---

Лучшие из людей

Автор: JuliaS ([email protected])

Фэндом: J-Rock (рок-группа «Merry»)

Жанр: драма, джен, дэсфик, AU

Персонажи: Gara (Makoto Asada), Yuu Yamaguchi

Рейтинг: PG-13

Размер: Драббл

Резюме: «Ничего, это пройдет. Это лечится».

Размещение: Только с персонального разрешения автора.

Предупреждение: AU ввиду ряда исторических вольностей.

Примечание: В тексте упоминаются слова католической молитвы о доброй смерти. Автор заранее приносит свои глубокие извинения, если нижеприведенный рассказ заденет чьи-то личные чувства. Написано под Merry – Kurayami ni pink.

«В неживой тиши кабинета я считаю минуты». (с)

Совещание прошло скомкано, ничего определенного не сказали. Молчали, хмуро уставившись в стену, затем разбрелись, стараясь не сталкиваться глазами: каждый прекрасно понимал, что тут, в столице, замершей в предвкушении ввода вражеских войск, остались одни только неудачники.

- Что делать с архивом, герр Бёк? – вопрос повис в воздухе, усталый офицер, чьи виски инеем серебрила седина, нехотя посмотрел на сослуживца.

- Что угодно, – сухо уронил в тишину. – Уже не важно, герр Асада.

Макото кивнул, спрашивая, вообще-то, ради формальности. «Он хотя и азиат, но настоящий ариец», – характеризовали Асаду при штабе в первый же день его визита в Берлин.

Пустота коридоров казалось неживой, давящей. Крутые ступени, эхо шагов, скрипучая дверь кабинета с потертой ручкой. Внутри в лучах пробивавшегося сквозь закрытые шторы солнца кружилась пыль. Офицер усмехнулся, убирая со лба упавшие волосы: здесь ничего не менялось.

Холодные пальцы прочертили на серой столешнице ровные заметные линии, и потревоженная пленка памяти защелкала, отматываясь назад. В жизни Асады все шло по четкому плану, от университета до окончательного командирования в Германию, где по молодости, пораженный черно-белым величием главного города, он не мог отвести восхищенного взгляда от плакатов с улыбающимися актрисами да смелыми пропагандистскими лозунгами. В Берлине новая эпоха витала в воздухе, и японцу так хотелось соответствовать ей.

Даже вернувшись домой, он безропотно принял католическое смирение, выучил язык, впихнул в тесную служебную квартирку раздолбанное пианино, занявшее едва ль не полкомнаты. Не для себя – для приятеля Ю, чей музыкальный талант Асада не уставал хвалить, обещая, что однажды они выстроят новое общество, где друга ждет мировая слава.

Готические свечи коптили. Ямагучи, задумчиво рассматривая кривые тени, отбрасываемые на грозный портрет гения, кивал невпопад: из Ю вышел плохой ученик, что искренне расстраивало свежеобращенного адепта ницшеанских идей. Накануне отъезда, замучившись говорить со стенкой, Асада продемонстрировал товарищу книгу, которую фактически знал на память.

- Положу сюда, – подчеркнул, нарочито медленно опуская тяжелый крест в грамотно прорезанный томик. – Будет туго, продашь и станешь богатым человеком.

О происхождении креста офицер тактично умолчал, впрочем, Ямагучи и не спросил бы: музыкант был слишком зациклен на себе и чертовых нотах.

- Ты меня не слушаешь, Ю.

- Лучше тебе туда не лезть, Гара-кун.

- Гара-сан, – поправил Макото свое школьное прозвище. Беседа не клеилась: красноречия предательски не хватало.

Асада не сомневался в верности выбранного курса, он вырос без отца и, незаслуженно натерпевшись обид, давно убедился, что люди от рождения не равны, подонки плодят подонков, земля задыхается от лишних человеческих особей, потому лучшие обязаны сдержать эту деградацию.

- Если приравнять быдло к рабам, оно само выродится, – морщился Макото, с ненавистью косясь на нищих у ворот ресторана. – В новом мире будут жить лишь достойные личности.

Но каждый раз, когда Гара поднимал эту тему, Ю почему-то всегда сразу же останавливал его, брал за руку и смотрел сочувствующе, как на помешанного, будто хотел сказать: «Ничего, это пройдет. Это лечится». Шаг от гордости до гордыни...

Холодное дуло верного маузера обожгло висок, ставя жирную точку, не позволяющую запятнать честь позорным судом – не имеет значения, каким: военным иль личным. Молитва зашивала последние сомнения на ходу:

«...Верую твердо во все, чему учит Единая, Святая, Католическая, Апостольская, истинная Церковь. Твердо уповаю, что милосердие Божие отпустит мне все грехи...»

Он никого не жалел: ни себя, ни тех, кого лишил жизни. Разве только немного переживал за полосатого кота по кличке Шнайдер, оставленного в Японии... Макото спас его, тогда еще котенка, из-под колес, принес домой под пальто, назвал в честь сослуживца, поскольку своенравное создание копировало Фрица во всем, кроме, пожалуй, излюбленного едкого «Scheiße».

- Надеюсь, Ю-кун позаботится о тебе.

Выстрел заставил стекла устрашающе вздрогнуть. Танковые колонны освободителей уже вовсю закатывали цветы в асфальт, хотя стены черного кабинета пока не дребезжали от грохота. Так, в тишине и вере, уходили лучшие из людей.

The end

Написано и отредактировано: 29.04.2015 г.

Минск, Беларусь

@темы: @j-rock, @фанфикшен, @творчество

---

The Best People

Перевод моего фанфика "Лучшие из людей" (приведен выше).

Author: JuliaS ([email protected])

Fandom: J-Rock (Merry)

Genre: drama, general, deathfic, AU

Characters: Gara (Makoto Asada), Yuu Yamaguchi

Rating: PG-13

Summary: «Don’t worry, it will pass. It’s treated».

Download: Only with the personal permission.

Note: The author brings his deepest apologies if this story offends someone’s personal feelings. Written under the Merry – Kurayami ni pink.

The meeting crashed, nothing definite had been said. Silent scowl staring at the wall, then gone away trying not to look to each other: everyone understood – only losers left alone in the capital waiting for enemy troops.

- What with the archive, Herr Bök? – question hanged in the air. Tired officer with gray whiskey reluctantly gave a glance to the colleague.

- Nothing, – dry dropped into silence. – This doesn’t longer important, Herr Asada.

Makoto nodded, in fact asking for the sake of formality. «Though he’s from Asia, but real Aryan», – by these words Asada was described at the Headquarters on the first day of his visit to Berlin.

The corridor void seemed to be lifeless and pressing. Steep stairs, echo steps, old cabinet door with shabby handle. Sun rays inside made their way through the closed dusty curtains. The officer chuckled, removing fallen hair from his forehead: here nothing was been changed.

Cold fingers had drawn straight lines on gray countertop and memory film started clicking, bringing days that had passed many years ago. In Asada’s life, all went on a clear plan from the University to the final assignment to Germany, where young man was really amazed with black&white grandeur of the main city. Makoto couldn’t withdraw the delighted gaze of posters with smiling actresses and bold propaganda slogans, he understood: a new era in Berlin soared in the air. Most of all this Japanese guy wanted to become one day a part of this world.

Even after returning home, he resignedly took Catholic humility, learned the language, shoved in a close service apartment almost broken piano that took half of his small room. Not for himself – for his mate Yuu, whose musical talent Asada relentlessly praise, promising that one day they would build a new society, where world glory would be waiting for his dear friend.

Gothic candles were smoking. Yamaguchi considered curves shadows under the menacing portrait of genius nodding inattentively: unfortunately, Yuu was a bad student – and this fact sincerely frustrated convert adept of Nietzschean ideas. On the eve of departure, Asada had deathly tired talking with a wall, so showed to his friend a book that actually knew by heart.

- Put here, – said, deliberately slowly dropping a heavy cross to competently cutted sheets. – Sell it in bad times and become a rich man.

About the origin of this cross the officer tactfully omitted, however, Yamaguchi wouldn’t asked: musician was too fixated on himself and his fucking notes.

- You don’t listen to me, Yuu.

- It’s better not to interfere, Gara-kun.

- Gara-san, – Makoto straightened his school nickname. The conversation failed: both of them treacherously lacked eloquence.

Asada didn’t doubt the loyalty of the selected course, he grew up without father and unjustly endured insults, so had long made sure that people are not equal from their birth, scum produce scum, and the earth suffocates from excessive human beings, therefore the best people must stop this degradation.

- If you equate redneck to the slaves, it will degenerate, – Makoto frowned, with the hatred squinting on beggars at the gate of the restaurant. – In the new world only decent persons would live.

However, every time Gara raised this topic, Yuu always immediately stopped him, took his hand and looked at him with a compassion, as Makoto was mad. It seemed Yuu wanted to say: «Don’t worry, it will pass. It’s treated». One step from pride to vanity.

The cold muzzle of true Mauser burned the temple, putting fat point that prevented tarnish the honor of shameful court, no matter which: military or personal. Prayer removed last doubts on the run:

«...I believe strongly in all that it teaches one, Holy, Catholic, Apostolic, the true Church. Strongly praise that the charity of God releases me from all sin...»

He regretted no one: neither yourself nor those whom he’d deprived of life. Maybe only just a bit worried for the striped cat named Schneider left in Japan... Makoto saved him, still a kitten, from the wheels, brought home under a coat, named in honor of a colleague because stubborn creation copied Fritz throughout, except, perhaps, favorite caustic «Scheiße».

- Hope, Yuu-kun will take care of you.

Shot forced the glass flinch. Tank columns of liberators were already rolling flowers in the asphalt, although black walls of the cabinet hadn’t yet rattled by the noise. So, in the peace and faith, the best people were leaving away.

The end

Written and edited: 29.04.2015. Translate from Russian: 10.11.2015.

Minsk, Belarus

@темы: перевод, @j-rock, @фанфикшен, @творчество

---

Переводчик с шекспировского...

читать

Эта запись появилась как результат многодневных раздумий, к которым меня подтолкнуло заявление одного российского литературоведа (в силу субъективных причин не называю фамилии). В своей статье ученый утверждал, что все книги со временем теряют актуальность, а значит, нуждаются в новых переводах (если речь идет об иностранных авторах) либо переложениях (если о русскоязычных). Мол, и Пушкин, и Шекспир, и Толстой давно устарели, современные люди их произведений не понимают – потому классику необходимо пересказывать нынешним языком... Когда я представил, ВО ЧТО может превратиться таким образом «рестайлинговый» «Евгений Онегин», мне едва не поплохело. Нет, я никогда не соглашусь с подобным мнением, пусть даже его высказывает столь достойная личность. Нет, никогда.

Словно эхо, ученому мужу вторят читатели фанфиков, считающие использование профессионализмов в речи героев совершенно ненужными. Как пример – работа, в которой персонажи-музыканты обсуждали песню, употребив слово «септаккорд» и множество других «загадочных» фраз. «Я не понимаю этих сложностей и видеть их в текстах не хочу, хорошая история должна быть написана просто, доступна любому школьнику» – подобной позиции придерживаются многие поклонники фанфикшена. А я с ней в корне не соглашусь, потому как не вижу смысла насильно упрощать что-либо – что классическую литературу, что массовую. И вот почему.

Творческая фантазия не знает границ, герои произведения могут быть кем угодно – от школьника до полярника – так неужели все они должны одинаково разговаривать? Смешно, господа. Персонажа «играют» его слова. Если он врач, то с другим врачом он не станет общаться как с пациентом, а если дворянин из века девятнадцатого, то уж будьте добры, уважаемые авторы, избавьте его от сегодняшнего сленга (как говорится, «ты датский принц, а не дворовый хам»). Все должно быть уместно, и молодежные выражения в речи седовласого университетского преподавателя будут звучать не менее странно, чем высокопарный текст из уст уличного торговца. Потому я не вижу совершенно ничего крамольного в том, что музыканты – люди, днюющие и ночующие в этих долбанных нотах – обсуждают музыку на своем «языке». Как ни крути, профессия оставляет на человеке огромный отпечаток – тот, кто не верит, рано или поздно убедится. А в любой профессиональной среде есть свой профессиональный жаргон.

Скажу за себя: как финансиста меня всегда жутко смешили истории, где мои коллеги представали некими «полубогами, целый день сидящими нога за ногу, пока где-то там, без их участия, из воздуха создаются деньги». С целью показать другую, рутинную сторону своей профессии я даже написал рассказ «Окно, в котором...», до краев набитый проф. сленгом. Сложно для не экономистов? Да. Зато правдиво: не поверите, мы действительно ТАК разговариваем на работе. Менеджеры, когда заходят и слышат что-то вроде «клиента еще не разносили» или «опять просрАчивают», морщатся: «Хорош материться!» И так везде – хоть в магазине, хоть в автомастерской. Чем музыканты хуже? Если не понравился герою какой-то момент, он вряд ли станет распинаться: «Вот там плохо звучит, перед припевом, сейчас послушаем, я махну». Скорее он скажет: «Кода. Пятый такт» – и всем будет понятно. Это вовсе не значит, что нужно превращать фанфик в пособие. Но это значит, что речь музыканта должна хоть чуть-чуть отличаться от речи простого смертного. Помню, как читал детектив, где упоминалась мера пресечения, примененная к герою, я не разбирался в этом, но мне стало так интересно, что я специально порылся в юридических материалах, уточнил некоторые детали у автора (а он, между прочим, работал одно время в полиции) – это был колоссальный опыт. Да я был благодарен ему за новые знания, мне и в голову не пришло обвинять его в «ненужной матчасти»! Еще помню, как лет восемь назад зачитывался фанфиками, написанными человеком, которому мир музыки был знаком изнутри. Там весь текст был утыкан техническими терминами (септаккорд ерундой покажется) – но именно благодаря им он смотрелся настоящим, реалистичным, не оторванным от жизни.

Впрочем, автору совсем не обязательно писать про коллег – повторюсь, герой может быть кем угодно, и если он, скажем, юрист, а вы не шарите в праве (но в будущем рассказе профессия персонажа важна) – уделите хотя бы немного времени изучению азов. Не углубляйтесь в дебри: накосячите, – но и не игнорируйте матчасть: без нее герой как профессионал не раскроется. Так, дружеский совет.

Напоследок смею напомнить: мы не пишем учебники, рассчитанные на читателей с определенными знаниями – так стоит ли обвинять автора в том, что он не разжевал для вас термины? Может, справедливей признать, что вы сами не доросли до необходимого уровня? Этот факт не должен обижать вас – он должен стимулировать к саморазвитию. Мир тем и интересен, что постигать его можно всю жизнь... Хотя, конечно, все вышесказанное абсолютно не касается читателей, видящих в фанфикшене только развлечение и не желающих «еще и тут парить мозг». А Шекспира все равно жалко.

(мнение автора может не совпадать с мнением читателей)

@темы: литература, @фанфикшен, @творчество

---

Бедный Йорик или Вечное проклятие принца

Гул затих. Я вышел на подмостки.

Прислонясь к дверному косяку,

Я ловлю в далеком отголоске,

Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи

Тысячью биноклей на оси.

Если только можно, Aвва Oтче,

Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый

И играть согласен эту роль.

Но сейчас идет другая драма,

И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,

И неотвратим конец пути.

Я один, все тонет в фарисействе.

Жизнь прожить – не поле перейти.

(с) Б. Пастернак, «Гамлет», 1946

Не далее как пару недель назад по пути на работу меня поджидал сюрприз: строители, проводившие реконструкцию старого театра, мимо которого мне доводится проходить, водрузили на пьедестал из плитки... бутафорский череп. Туманным осенним утром средь разрухи и тишины, в окружении развалин пристанища муз и насупившихся деревьев скорбная картина смотрелась поистине инфернально. Тонкая шутка балансировала на грани фола: впечатлительный горожанин, не осведомленный о том, что за здание перед ним, вполне мог и испугаться. Впрочем, второй – более внимательный – взгляд на местного «Йорика» позволял легко заметить горизонтальную линию вдоль лба – немое свидетельство ненатуральности черепушки. Остроумная выходка. Неудивительно, что мои неудержимые мысли сами собой обратились к датскому принцу... однако сейчас речь пойдет не о нем. Вернее, не совсем о нем – о другом Гамлете, не о том, который умер.

С недавних пор (а конкретней – с минувшего сентября после слов преподавателя, чей психологический семинар мне выпала честь посетить) я в каком-то смысле увлекаюсь соционикой. Хотя «увлекаюсь» грубо сказано, скорее просто время от времени подчитываю тематическую литературу да знакомлюсь с фанатским творчеством. Мне вообще нравится восхищаться чужими творениями, особенно там, где я талантами обделен: косплеем, карикатурами, артами. И нынче, просмотрев множество различных работ, посвященных соционическому фандому, хочу поделиться своими весьма забавными наблюдениями.

Для тех, кто не в курсе: соционика изучает процесс обмена информацией между людьми, группируя тех в шестнадцать соционических типов в зависимости от того, как люди воспринимают, обрабатывают и передают информацию. Так сложилось, что три типа или т.н. ТИМа (типа информационного метаболизма) названы не в честь реальных исторических личностей, а именами литературных героев: Дон Кихот, Гамлет и Штирлиц. И если в сознании обывателей советский разведчик выглядит исключительно как Вячеслав Тихонов, да и рыцарь печального образа обладает более-менее определенной внешностью, то датскому принцу повезло меньше: каждый из нас, закрывая глаза, представляет своего Гамлета. Бессчетные варианты постановок, экранизаций, интерпретаций бессмертной трагедии Шекспира подарили этому сложнейшему персонажу множество лиц, что спорить: каждый уважающий себя актер мечтает однажды произнести: «Быть или не быть, вот в чем вопрос»... а в соционическом фандоме тем временем, как ни парадоксально, именно из-за отсутствия у Гамлета единственного прототипа из плоти и крови, формируется некий усредненный типаж. В соответствующей одежде и с черепушкой в руке.

Порою доходит до смешного: желающие скосплеить Наставника ищут, где купить такой же черно-фиолетовый костюм, как на чьем-то арте или на другом косплеере, совершенно позабыв, что соционические типы вообще-то не имеют конкретной внешности. Личности, имена которых носят ТИМы, – лишь их прототипы. Впрочем, поклонники соционики обыкновением в курсе оного: вряд ли кто-то рисует соционический фанарт с портретов Наполеона Бонапарта, перевоплощается под софитами в Жана Габена и уж тем более отращивает бороду как у Федора Михайловича Достоевского. Принц – исключение. Едва ли не каждый второй ЭИЭ в косплее или фанарте одет по моде времен великого драматурга, живет в архаичном интерьере, и череп несчастного шута ходит за не менее несчастным принцем буквально по пятам, точно вечное проклятие, пусть даже принц не был повинен в смерти бедняги (и как тут с ума не сойти?). «Какой же Гамлет без Йорика?» – недоумевают творцы. Действительно: невозможно, да и преступно выбрасывать из пьесы знаменитую сцену! Но... она здесь, господа, решительно ни при чем.

Многие талантливые авторы будто бы забывают о разнице между шекспировским героем и соционическим Гамлетом. А ведь последний похож на наследника трона Дании лишь психологией, потому вправе оставить в покое чьи-либо потревоженные останки. Социо-Гам двадцать первого столетия виртуозно обращается с гаджетами, водит машину и никогда в жизни не брал в руки шпагу, зато, вероятно, держал профессиональную фотокамеру. Он играет на скрипке, пишет статьи для Интернет-портала, преподает историю зарубежных стран. Он чертит проекты зданий, снимает кино или баллотируется в парламент. Да мало ли чем еще может быть занят этот удивительный человек!

Я мечтаю почаще видеть на рисунках и снимках непривычного Гамлета – пускай даже в наряде, стилизованном под старину, но все же современном, с сегодняшней прической и без бедного Йорика. При этом, как ни странно, я вовсе не против появления в кадре черепушки: в чиби-версии она просто очаровательна! =) Но хочется разнообразия в столь оригинальном фандоме, не ограничивающем, в принципе, фантазию творцов.

Что ж, надеюсь, если однажды Вы решите перевоплотиться в Артиста, Вы не станете искать «тот самый бархатный костюм, как в театре N.» и покупать пластиковый череп. Ведь Гамлета Гамлетом делает не Йорик, не шляпа и не каблуки, а горячее благородное сердце.

Искренне Ваш, Максим.

@темы: соционика, @творчество

---

Рассказ о наболевшем...

Мое отношение ко всякого рода союзам, где пытаются стереть национальные различия и лишить нас права на историю, язык и культуру. Выражено в слегка аллегоричной форме с точки зрения моего оппонента. Впрочем, может быть расценено и по-другому, так, как ближе и понятнее вам.

Город Дождей

Автор: JuliaS HYDE ([email protected])
Фэндом: ориджинал
Жанр: драма, джен, психология, зарисовка
Персонажи: админ и фикрайтер
Рейтинг: G
Размер: Мини
Резюме: А вы, закрывая глаза, слышите шорох спелых колосьев?..
Размещение: Только с разрешения автора.
Примечание: Это очень странный рассказ: с одной стороны, в нем есть и дождь, и поезда, и кафе, и кофе (т.е. все привычное для моих историй, что уже могло порядком поднадоесть), но, с другой, я ведь практически не пишу ориджиналы, тем паче про девушек, да еще и живущих так близко. Большая просьба не искать здесь никаких связей с реальными лицами: своей зарисовкой мне меньше всего хотелось задеть чьи-то чувства.

Написано под «Сплин» – «Оркестр».
Посвящается городу М. С чистой совестью.

Мы встретились с ней в крошечном уютном кафе, окна которого смотрели на шумный проспект с недавно отреставрированными зданиями ранней послевоенной эпохи и католическим костелом, идеально вписавшимся между ними. На улице с самого утра поливал сильный дождь, было сыро и холодно, и наверное именно поэтому сидеть здесь, в теплом помещении за квадратным столиком на двоих казалось особенно приятным. Кондиционеры усердно гоняли нагретый воздух, немногочисленные посетители негромко беседовали друг с другом, по радио чуть слышно играл англоязычный хит. В аккуратных кремовых чашечках дымился дорогой кофе со сливками.
Я смотрела на нее с нескрываемым интересом: я вообще люблю встречаться с людьми, особенно, если нас связывает общее увлечение. Если честно, за аватаркой в Интернете я представляла свою нынешнюю собеседницу совершенно другой.
Богатая фантазия, расцветавшая особенно буйным цветом в минуты бессонницы под стук вагонных колес, рисовала мне весьма запоминающиеся портреты: эксцентричная сурово-депрессивная внешность, длинные черные волосы с ровным пробором посередине, прямые, достигавшие талии, и измученно-притягательные глаза, карие, скорее всего. Добавьте рокерский макияж с замазанными черными веками, черный лак на ногтях, массивные кольца, между пальцами – тонкую сигарету, источавшую свежий ментоловый дым. Что-то такое. И еще – безусловно – высокомерно-циничный взгляд, исполненный истинной безнадеги. Отчаяния.
Как ни смешно, в ней этого пресловутого отчаяния, пожалуй, не было вовсе. Да и вообще, ее образ разительно отличался от моих представлений: стильный наряд (без слов ясно, что служащая солидной компании только что покинула офис) дополнялся не менее стильным легким пальто, идеально подчеркивавшем стройную фигуру, на шее модным узлом повязан весенний шарф, волосы, кстати, короткие и никакие не черные – колорированные. Что еще? Ухоженные руки, пара серебряных украшений, неброский макияж: матовый карандаш для губ, аккуратно подведенные светлые глаза, слегка тронутые тушью ресницы – женственно и обыкновенно. Ничего неформального, выдающего в этой девушке закоренелого фикрайтера, направо и налево валяющего захватывающие истории из жизни рок-музыкантов. Еще один штрих к облику: автор не курит. Мне тоже не захотелось портить встречу своими жуткими «Кент».
В общем, ожидаемое отчаяние встретило меня не в моем респонденте, а гораздо раньше, на перроне в образе удручающе бесконечного дождя да незаметно глубоких луж, в которых я сразу же, ступив на платформу, утопла по щиколотку (счастье, что догадалась надеть в дорогу сапоги, а не туфли). Даже современное здание вокзала не исправило положения: в обменном пункте мне щедро отсыпали цветной бумаги, именуемой деньгами, наотрез отказавшись принять монеты, а в забегаловке (ей-богу, ожившем призраке девяностых) продавщица долго ворчала из-за моей нерасторопности: не привыкнув к местной валюте, я не сразу сообразила, сколько «тугриков» стоит несчастная сосиска в булочке плюс соленая минералка. Правда, в метро мне, промокшей и уставшей с дороги, подержал дверь незнакомый молодой человек, что было удивительно, но приятно, однако мое впечатление от этого города еще пару часов кряду не поднималось выше отметки «тихого ужаса».
Цены пришлось переводить, призвав на помощь смартфон: увы, математик из меня никудышный. Насладиться прогулкой по широким улицам также не пришлось: проклятый дождь не прекращался ни на минуту, старательно вымывая и без того чистые дороги, мощенные плиткой. Народ ходил хмурый, твердя, будто какие-то там районы уже «поплыли» - вероятно, имея в виду плохую ливневку. Люди, с виду запуганные, тихие, при более близком общении оказались по-европейски открытыми, правда, косноязычными: безбожно коверкали русский язык, вставляя в речь несуществующие словечки и во всей красе демонстрируя свой жуткий акцент. Таким же издевательством над великим и могучим смотрелись их вывески, указатели, фразы, звучащие в метро. Фэйспалм.
После обеда ливень ненадолго стих, и, на удивление, черная полоса сменилась белой: мне удалось созвониться с автором, которая радушно поговорила со мной. Пригласила в кафе, в подробностях объяснив, как проехать, какие достопримечательности встречу я по пути и наверняка захочу запечатлеть на память, пока не задождило опять... «Это город дождей, – смеялась она в динамике. – Прости-прости, он ненормальный. Разнервничался: не каждый же день его навещает красивая гостья». Я улыбалась, думая, что у моей собеседницы чертовски приятный голос.
Умытые улицы действительно выглядели гораздо лучше, нежели с утра, мне даже удалось немного пройтись, оценить простор, от души порадоваться отсутствию здесь привычных московских толп. Уютные скверики, не слишком высокие дома, зеленые зоны - было в этом городе нечто другое, особенное. В самом его воздухе, казалось, витало тихое счастье.
Мы встретились вечером и устроились за свободным столиком, сделав заказ под монотонный аккомпанемент вновь зарядившей непогоды. Аромат кофе навязчиво путался в наших волосах, впитывался в одежду, мне мерещилось, будто теперь я обязательно привезу его домой теплым воспоминанием о европейской кафешке... И плевать, что за окном далеко не Париж и даже не Краков. Мы непринужденно беседовали, обсуждая творчество, вспоминали сетевые дискуссии, шутили про местный климат. Впрочем, я уже привыкла и к дождю, и к мокрому городу, чьи здания порой так навязчиво напоминали мне родину... правда, у нас там пыли побольше. И крыш. И машин. Серое небо казалось безбожно низким, сплющившем горизонт, и его протыкали упрощенные католические кресты старого костела.
Я приехала сюда ради интереса, просто как-то, будучи фанатом фанфикшена и по совместительству админом сообщества, загорелась безумной идеей провести отпуск иначе: не в Турции, не на Кубани и не в Подмосковье, помогая маме возделывать ее огородо-сад. Мне вообще нравится жить минутными озарениями – вот я и додумалась совершить мини-вояж по городам нашей необъятной родины, дабы повидать новые места и одновременно встретиться с там живущими авторами. Взять интервью для портала, совместив приятное с полезным, попить кофе, скурить сигаретный запас... Короче, отвлечься от тусклых будней агентства, где мне выпала честь работать.
Эта встреча была уже пятой после четырех забавных посиделок и обещала стать завершающей: денежный запас стремительно подходил к концу, отпуск тоже. А надо было еще все обработать, отредактировать, разместить... Прекрасное занятие для холодных прокуренных вечерочков! Как раз братец с семейством традиционно полетит на юга, сплавив мне на попечение толстячка Кузю. Ах, гладить полосатое урчащее чудо под клацанье клавиш – настоящее счастье!..
Я сидела напротив моего любимого автора и внимала ее словам. Встроенный диктофон пух от обилия материала, мой кофе стыл. Я улыбалась, глядя, как ее музыкальные пальцы с ровно подточенными ногтями перебирают край чашки, как элегантно она заправляет за ухо выпавшую прядь, как хмурится, когда я задаю очередной неоднозначный вопрос. Ее забавный акцент ласкал слух, заставляя умиляться, я неосознанно следила за ней, и дикие мысли в моей голове уже вовсю рисовали наш личный фанфик: сейчас она предложит поехать к себе, я соглашусь, мы будем неистово страстно целоваться в такси, а после упоительно долго заниматься любовью под шум дождя в ее темной спальне. Где пахнет кофе и неоновые рекламы за окном виртуозно коверкают знакомые мне слова, вставляя в них лишние буквы... Чушь. Я предпочитаю мужчин.
Однако нельзя отрицать: мне было по-настоящему приятно в наш электронный век вот так легко говорить с глазу на глаз с известным автором, сочинявшим талантливые рассказы, да еще и понимать, как часто сходятся наши взгляды! Словно нет этих километров, границ, таможен, политических ярлыков...
- Слушай, а ты общаешься с другими фикрайтерами? Тут их немало, – спросила я, уже предугадывая ответ: конечно, общается, как со мной сейчас, правда, времени мало: работа, личная жизнь...
- Нет, – уронила она, и ее слово утонуло в остывшем кофе. Я подняла удивленный взгляд, выражавший резонное «а что так?», и она ответила, словно прочитала мой не озвученный вопрос. – Авторов много, да все не те.
- Почему?
- Они мелочны, не желают задумываться о важных вещах, предпочитая жить одним днем, – ее ногти нервно побарабанили по блюдечку. – А хуже всего, что когда я говорю с ними, понимаю, что сама точно такое же село, и это меня здорово бесит. Одно слово – провинциалы.
- Провинциалы? – я хмыкнула. – Но вы зовете ваш город столицей.
- Зовем, – в ее голос закрался лед, – хотя на самом деле недалеко утопали от деревни. Это все, – она красноречиво повела рукой в сторону окна, где, запятнанный каплями, висел подрагивающий проспект, – лишь иллюзия европейского, наша розовая мечта, несбыточная, но свято лелеемая. Вольности, культура, традиции, национальное, светлое, свое... С виду столица, но если копнуть, увидишь: провинция не уходила отсюда и не уйдет, она с нами, в сердцах, головах. Вот скажи: закрывая глаза, ты слышишь шорох спелых колосьев?
- Нет... – опешила я, роняя на стол смартфон, который до того крутила в ладони; он глухо стукнул, остановившись в паре сантиметров от пропасти.
- А я слышу. И все здесь слышат, пусть даже врут, будто нет. Слышат. Помнят. На уровне подсознания, в отличие от вас. Поэтому нам не по пути, дорогая, – последнее обращение резануло меня, задело, прозвучав как нечто непристойное. Вздохнув, собеседница взяла емкую паузу и, если б курила, наверняка затянулась бы. Моя рука машинально нырнула в карман, нащупала помятую пачку «Кента». Автор, который только что был так близок, теперь вдруг ни с того ни с сего строил между нами частокол невидимых стен. И я, разозлившись, ляпнула лишнее:
- Да ладно, вы такие же, как и мы.
Зря. Очень зря. Ее светлые глаза пугающе сузились. Резко хлопнув ладонью по столу, она процедила сквозь зубы, с плохо скрываемой обидой:
- Мы не такие, – взгляд прожег во мне дырку. – Пускай мы и не столь независимы, какими хотим казаться, но и не такие, какими хотите видеть нас вы. Даже когда земля сдвинется и в этом городе закончится дождь, мы не изменимся, не станем ближе. Понятно?!
Мне было непонятно. Я растерянно уставилась на нее, боясь шевельнуться, со страхом наблюдая, как праведный гнев, внезапно вспыхнувший в этом прекрасном, умном, удивительном человеке, проедает меня насквозь. Мысли перемешались: почему? зачем?.. Люди, очнитесь: я ничего плохого вам не желала, ничего не пыталась отнять... В чем, черт возьми, виновата я, скромный менеджер из маленького рекламного агентства, мечтавший однажды все-таки закончить журфак?..
- Прости, – наконец, выдохнув, проронила она. Кажется, спустя вечность.
- Все в порядке.
- Нет, мне не стоило, – покачав головой, автор легко тронула мои пальцы, мягко так, предельно интимно, посмотрев на меня с видимым сожалением. – Просто есть вещи, которые причиняют боль.
Мы замолчали. Паузу между нами заполняли посторонние звуки повседневности: погремывание посуды в баре, переливы звонка чужого мобильника, реклама такси. Мой страх отступил, и теперь мне вдруг сделалось совестно, что, не заметив, своей напористостью я, кажется, задела то, что нельзя было задевать. То, что болит и ноет, наверно, в сердце каждого этого нерусского псевдоевропейца, заставляя их чураться друг друга и отгораживаться от нас. А мы... на моих глазах навернулись слезы. Вокруг вдруг стало пусто и холодно.
Мне безумно захотелось признаться ей, что лучше уж жить вот так – мучаясь противоречиями, чем ежедневно ощущать себя никем, без родины, без корней, без прошлого и без будущего в нашей большой немытой стране. Что я бы отдала что угодно, только бы слышать, закрывая глаза, шорох спелых колосьев, шепот листвы или того же гребаного дождя – что угодно кроме гула никогда не спящего мегаполиса! Но я не смогла. Допила кофе, пообещала скоро вывесить интервью на сайте и позволила ей заплатить за себя да проводить на вокзал. В моем кошельке остались не потраченными цветные купюры с ноликами.
Ночной поезд прибыл ровно по расписанию. Она снова смеялась, позабыв былой разговор, приглашала в их славный город, обещала встретиться вновь, теперь уже в Москве, приехать на ближайший концерт. Она опять стала милой и обходительной, прощаясь, подарила мне чуть слышный кофейный шлейф и крепкие, почти мужские объятья: все-таки было в ней нечто андрогинное, недаром меня к ней поначалу тянуло. Когда состав тронулся, автор, сияюще улыбаясь, подняла руку, и последним, что я запомнила, стал черный купол ее зонта, под которым мы шли сюда, к вокзалу, рука об руку, точно настоящая парочка, – мокрый от скатывавшихся капель.
«Братья, братья-славяне, – почему-то кружилось в памяти. – Зачем мы так часто, не замечая, причиняем друг другу боль?..» Красные огни, дрожащие, смазанные, призывно мигнули, провожая мой скорый поезд, летящий на восток, где далеко-далеко от города дождей, города хрупкого равновесия, за дорогами да домами, лесами да реками, оврагами да буреломами неприступная столица совсем не скучала по кому-то вроде меня.
Хотелось курить, я вышла в тамбур и разочарованно выдохнула, обнаружив в помятой пачке последнюю сигарету. Покрутила в замерзших пальцах, раздумывая: а нужно ли? Аромат кофе уже полностью выветрился.

The end

Март-2015, накануне Дня Воли.
Минск, Беларусь

@темы: @творчество

---

Фанфик Nonsense Market

Альбом Merry настолько вдохновил меня тогда, что мысли мои нашли воплощение в небольшом фанфике. Я и сегодня считаю его одним из наиболее удачных своих рассказов и потому думаю разместить его здесь. Благодарю за внимание.

Nonsense Market

Автор: JuliaS HYDE
Фэндом: Dir en Grey, Merry (кроссовер)
Персонажи: Gara, Kyo
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Драма, Философия, AU, Songfic
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Размер: Мини
Описание: «Знаешь, говорят, если жизнь постоянно тебя имеет, нужно просто расслабиться и получать удовольствие».
Посвящение: Merry за одноименную песню.
Публикация на других ресурсах: Только с разрешения автора.
Примечание: Смотрите клип (www.youtube.com/watch?v=82QiT98_X4s).

- Знаешь, говорят, если жизнь постоянно тебя имеет, нужно просто расслабиться и получать удовольствие, – фраза, которую Гара услышал от Кё через гул низко пролетавшего самолета. Скомкано и устало – так, как сильный человек никогда прежде бы не сказал... наверно, сам не верил в произносимое.

Они курили на крыльце базы, щурясь от солнца, знойный пустынный ветер слепил глаза мелким, обжигающим веки песком, горячим, как капли крови. На завтра объявили штурм, хотя внешне в городе было все спокойно: поток лозунгов на экранах призывал покупать такой нужный хлам, по ночам привычно мигали неоновые огни вывесок, сотни пабов с притонами до дна допивали тех, кто не умер днем, не слился с серой толпой спешащих за скидками. Крутая новинка уходила с аукциона вдвое дешевле своей завышенной стоимости, и каждый знал: на вторичке ее цена подскочит раз в пять, значит, брать надо... Реклама работала.

Их маленький отряд с последней вылазки, состоявшейся двадцать девять суток назад (Гара вычеркивал числа в календаре жирным маркером), сократился наполовину, однако винить кого-либо из бывших соратников лидер не стал бы: каждый, в конце концов, решал прежде всего собственные проблемы. А потому очередное предательство ради красивой суммы, конечно, скребло душу Гары, но принималось им с пониманием. Проехали, он желает всем счастья.

Сейчас никто из оставшихся не верил в успех операции, правда, точку невозврата они уже проебали. Кутаясь холодными ночами в красно-белые знамена, которыми когда-то, в лучшие времена отважно размахивали на площадях, последние идиоты с нетерпением ждали войны, до которой их противнику не было никакого дела. Действительно, не смешите: у него же там курсы скачут – какие, к дьяволу, отщепенцы? Себя Гара тоже называл идиотом. Нет, когда движение сопротивления только зарождалось, высокие идеалы, служившие ориентирами, вдохновляли и совсем не казались сумасшедшими, однако теперь окружение Гары все навязчивей напоминало ему кучку психов, коллективно сбежавших из закрытой лечебницы. Кромешные идиоты. Пожалуй, среди них лишь Кё не больной. Просто курящий, выдыхающий едкий дым в дрожащий от жары воздух. В меру циничный. Грамотный. Но не больной.

Они звали его философом, проча однажды, лет через -дцать, наречь пророком – он посылал их ко всем чертям. Он ненавидел, когда кто-то пытался навязать ему свои принципы, и любил вот так изредка беседовать с Гарой о вечных вещах вроде смысла человеческого существования. По убеждению Кё, Гара был единственным, кто мог понять подлинную суть его оригинальной теории. Гара не понимал, но подобные слова ему льстили.

Самое забавное, этот странный низкорослый человек, вечно хмурый, запертый в собственных мыслях, этот новоиспеченный мудрец вовсе не разделял возвышенных идей их движения. «Моральные постулаты как противовес развратному обществу потребления» он называл демагогией, а «праведный национализм» – святотатством. Однако почему-то продолжал регулярно посещать базу, в открытую заявляя, что «не признает общепризнанную систему, основанную на беспросветной лжи». «Не признает общепризнанного», – с полуулыбкой повторял Гара.

Сейчас они вдвоем привычно курили на крыльце. Солнечные круги на развешанных флагах трепетали под резкими сухими порывами.

- Это значит, что ты сдаешься? – лениво вопросил лидер отряда, стряхивая пепел, грязнящий длинные красивые пальцы: раньше Гара преданно служил музыке.

- Это значит, что сдаетесь вы, – рассмеялся Кё, правда, смех вышел каким-то странным. Сопротивленец фыркнул.

- Кто сказал? Мы не победим, да, но каждый из тех, кто остался, скорее умрет, чем перескочит на вражеские рельсы.

- Умрет? Что ж, – краткий вздох, чуть заметное сожаление в хриплом голосе, – если так, то вы действительно идиоты.

В ответ Гара промолчал, и между ними повисла пауза.

- Ты уходишь, – наконец, изрек он, поражаясь, почему столь неприятная фраза, прежде до одури нервирующая, теперь не вызывала у него ненависти.

- Да. Завтра штурм, он сделает вас другими. Жаль, мне здесь нравилось, – Кё улыбнулся, светло, печально, и Гара, вздрогнув, внезапно почувствовал, как за его спиной неумолимо рушится все, во что он давно не верил, но так хотел верить, продолжая обманывать себя глупыми «вдруг»: вдруг удастся, вдруг справятся, вдруг не потеряно, вдруг вернутся... – Впрочем, – затянувшись, Кё отшвырнул прочь догоревшую сигарету, зачеркивая вчера, – в каком-то смысле я уже ушел отсюда, – встретился взглядом с Гарой да безнадежно пожал плечами. – В каком-то смысле мы все уже далеко.

***

Столичный закат окрашивал четкие силуэты немых высоток, янтарно-апельсиново разливаясь над неприступными блестящими крышами. Форменный пиджак, брошенный в кресле, среди аккуратно разложенных предметов казался лишним: квартиру с окнами в пол офицер умышленно оформил в стиле минимализма, чтобы ничто не напоминало о безбашенном прошлом, о том, из-за чего на сердце до сих пор тяжело. Правда, шуршащая пленка памяти, как назло, завела тупую привычку раскручиваться аккурат накануне ночных дежурств.

«Знаешь, когда... сделает другими... уже далеко...» – старые сказки. Расформированный отряд, националисты, площадь, бессмысленный рынок и не менее бессмысленные мечты – все смешалось в бурной реке истории. Мудрый Кё как всегда не ошибся: никто не умер. Но наемный слуга закона не любил вспоминать те дни.

Взяв в руки, встряхнув, словно желая избавиться от городской пыли, Гара, а верней, Макото Асада, надел пиджак, машинально пригладив лацканы: когда-то давно, в позапрошлой жизни, он делал так от волнения перед тем, как выйти на сцену. Там его ждали зрители, там его по-настоящему ждали... «Может, и правильно, что никто не вернулся», – осторожно подумал он.

Город прощался с летом. За стеклом над манящими вывесками полыхал закат, солнце становилось красное-красное, как на белой растяжке с лозунгом «покупай свое!», и больно било по незащищенным глазам.

The end

Написано и отредактировано: 21.01.2015 г.
Минск, Беларусь

@темы: Dir en Grey, @j-rock, @фанфикшен, Merry

---

Рецензия на альбом MERRY – NOnsenSe MARkeT

И начну я, пожалуй, с размещения своей рецензии на дорогой моему сердцу альбом рок-группы MERRY – NOnsenSe MARkeT. ^_^

MERRY – NOnsenSe MARkeT
Этот безумный мир

Так вышло, что 24 декабря, когда принято писать на открытках традиционное «Merry Christmas» да спешно перевязывать лентами яркие свертки, поклонники созвучно именуемой группы уже получили свой рождественский подарок: новый альбом. Его, скромно упакованного в коробку с ненавязчивыми растительными мотивами, нареченного названием из разнокалиберных букв, ждали действительно долго: с выхода прошлого полноформатника минуло больше трех лет. Пришла пора поднять занавес.

Что же за ним? Четырнадцать треков. Четырнадцать историй, позволяющих по-разному посмотреть на наш странный, но до боли привычный рыночный мир, мир аляповатых реклам и громких лозунгов, где властвуют деньги, где так не хватает человечности.

Трек первый, открывающий, инструментальный: iNtO the mARkeT (примечательно: заглавные буквы складываются в «NO ART» – именно так называется бонусный диск в В-версии альбома). Чего не отнимешь у MERRY, так это способности привнести в современный релиз чарующий старинный антураж: первый звук, доносящийся из динамиков, – не что иное, как скрежет иглы, осторожно поставленной на бороздку пыльной пластинки. Музыка начинается издалека, постепенно приближаясь, деликатно увлекает за собой струящимися переборами... и продолжается центральной темой.

NOnsenSe MARkeT. Яркая, запоминающаяся песня, стремительная и сильная, при этом отчаянно трогательная. Да, это трагикомедия. Да, это все о нас – мелочных, тщеславных, стремящихся любой ценой угнаться за новинками, сливающихся в пеструю массу... Впрочем, здесь можно услышать еще и слаженную работу команды. Гитарные соло настолько гармонично вторят друг другу, что дух захватывает, а затем деликатно растворяются перед мощным финальным рывком, где ритм-секция кажется поистине громовой. И чуть дрожащая манера вокалиста Gara, осторожно-проникновенная, становится украшением песни, превращая ее в самый что ни на есть настоящий хит.

Стоит сказать: особая изюминка пластинки – неоднородность, идеально подчеркивающая рыночную суету, достигнутая тем, что в написании музыки свой сочинительский талант смогли проявить все участники. Давний слушатель обязательно заметит почерк каждого.

Например, Tokyo принадлежит перу гитариста Yuu – известного мастера создавать вещи, совершенно не похожие друг на друга, правда, в основе все же таящие нечто общее, едва уловимое. Стартующая мощно, эмоционально, Tokyo режет воздух множеством забористых риффов, может похвастать жестким вокалом, но в середине вдруг ломается, переходя в ненормальный, разбитной джаз: что ни говори, творение одного из главных композиторов группы не обойдется без блюзовых пониженных нот. И это вдвойне приятно.

Четвертый трек, написанный басистом Tetsu, пожалуй, можно смело назвать самым тяжелым и необычным: почти полностью исполненный на скриме, под занавес он внезапно переключается на чистый вокал, обрывающийся не менее неожиданно. К слову, помимо совершенно новых песен, на пластинку вошли несколько вещей, издававшихся в 2012-2014, скажем, экспрессивная ZERO, знаменующая собой окончание вынужденного перерыва, взятого группой в 2013-м, знакомая по выступлениям бешеная Carnival или гордая Fukurou, служившая своеобразным обещанием скорого возвращения (одноименный сингл был записан накануне перерыва, упомянутого выше).

Шестой номер достался цепляюще дерзкой Kurayami ni pink, где пугающий голос вокалиста дополнен беспрестанно повторяемой гитарной темой, шагающей вниз-вверх на терцию вокруг тона. Ощущение тревоги и какого-то немыслимого притяжения не отпускает до самого конца, когда Gara исполняет последние фразы, эхом отзывающиеся в затихающей мелодии, и затем переходит на шепот. Шикарная вещь, созданная гитаристом kenichi, к сожалению, его единственное произведение на этом альбоме.

Столь же шикарна и седьмая композиция, Hide-and-seek, в лучших традициях ее автора Yuu, представляющая собой целую историю с талантливыми гитарными партиями да опять же легким старинным флером, резонно продолжающимся в десятом, инструментальном, и одиннадцатом, бесшабашном, треках авторства барабанщика Nero: Station 07 и Chiyodasen democracy. Благодаря душевному звучанию аккордеона на фоне электрогитары, они снова отсылают слушателя в славные прежние времена.

Восьмая песня, Zombie Paradise ~jigoku no tango~, для которой характерна хорошо различимая басовая линия (недаром ее написал басист), оказалась, как ни забавно, танцевальной. Она несколько выбивается из общей канвы, но под нее наверняка будут вовсю зажигать на концертах.

Отдельно стоит упомянуть и тринадцатую композицию, лирическую, исполняемую под аккомпанемент акустических гитар: Unreachable Voice получилась предельно трогательной, сыгранной на струнах души, западающей в сердце. Потускневшие воспоминания кружат в сознании, беспокоят старые раны, как обгоревшие фотоснимки, найденные на пепелище, заставляют оглянуться, помолиться. Не за себя.

Замыкает список Gunjou, отныне начинающаяся а капелла. Пожалуй, именно в этом маленьком эпизоде, спетом без музыки, солист лучшим образом демонстрирует возможности своего неординарного голоса, правильное дыхание, четкость произносимых слов, что выгодно выделяет его среди коллег по сцене. Gara не впервой радовать своих слушателей сильным вокалом, лирикой всех представленных песен, а теперь – и новыми исполнительскими «фишками», в частности, необычным речитативом. Бэк-вокал, грамотно оттеняющий партии фронтмена, также смотрится достойно.

Когда альбом завершается, хочется прокручивать его снова и снова. Четырнадцатитрековая регулярная версия сопровождается двумя лимитированными изданиями: А-версия включает концертный DVD тура THE ZOMBIE ~ Jigoku ni ochita yarou domo~, В-версия – бонусный CD с пятью акустическими композициями (среди которых редкие Canary, Tozasareta rakuen, SWAN) и шестью лайв-записями. Незадолго до релиза на официальном канале youtube был размещен и клип на центральную песню альбома, NOnsenSe MARkeT, также заслуживающий пристального внимания:

www.youtube.com/watch?v=82QiT98_X4s

Вышедшая по иронии судьбы в столь непростое время, пластинка звучит сегодня особенно актуально, поднимая злободневные проблемы, позволяет задуматься и даже улыбнуться, взглянув на себя со стороны. В общем, стоит признать: MERRY в очередной раз доказали, что умеют создавать умную музыку. Браво. Десять из десяти.

@музыка: MERRY – NOnsenSe MARkeT

@темы: рецензии (музыка), @j-rock, Merry

---

NEW SAESON

Добрый вечер всем!

Так уж вышло, что спустя столько лет я решил вернуться к дневнику и продолжить делиться здесь время от времени своими мыслями. Их много, иногда их так хочется записать, чтобы не забыть... Да и мало ли: вдруг кому-нибудь пригодятся. В общем, если кому-то интересно, заходите. Всегда рад принять вас в своей старой резиденции.

Остаюсь с вами, ваш, в чем вы, надеюсь, не сомневаетесь, Джулиас Хайд.

---

Мой отзыв о концерте DIR EN GREY в Москве (25 августа 2011 г.)

Это, конечно, не совсем творчество. Но это чувства - настоящие, неподдельные... Диры, спасибо вам. Этот концерт навсегда останется в моем сердце.

Примите отзыв, господа.

 

Это был «Один день, собравший всех» – слова с карты, подаренной музыкантам креативными поклонниками. Это был просто августовский вечер – теплый, тихий, почти осенний. На белорусском вокзале в Москве беззаботно чирикали воробьи, столица России – уставшая и прекрасная – встретила гостя приветливо и между делом. Проделав путь в сотни километров, сюда – в незаметный уголок возле Звенигородского шоссе – съехались все, кто сумел исполнить мечту или просто желание: своими глазами увидеть легендарную группу. Увидеть, услышать и – запомнить навсегда.

Пестрая толпа фанатов – необъятная и веселая, являющая собой сборище совершенно разных людей, объединенных одной идеей, одной целью и по-настоящему ценящих джей-рок, – длинная очередь, организованная покупка забронированных билетов, новые знакомства и встречи со старыми друзьями... Разговоры, обмен мнениями, тянущиеся часы ожидания в предвкушении момента «икс»... Концерт, по плану начинающийся в восемь, задержался на час, но сия отсрочка вряд ли испортила настрой настоящих фанатов. И, когда двери клуба открылись, когда ты оказался в зале среди толпы себе подобных, когда после всех криков и приветственного шума на сцену вышли Они, – свершилось то, что нельзя описать словами.
Сказать, что было круто, что концерт напоминал сплошной поток ярчайшей энергетики, мощи и драйва, значит не сказать ничего. Отметить потрясающе захватывающее шоу, подаренное всем
почитателям рока, водопад эмоций, чувств, возвышенно-важных и низменно-пугающих идей значит ничего не отметить. Это было нечто. Вот и все.

Взрывное начало в мгновение ока разогрело толпу, доведя ее до точки кипения и заставив выплеснуть все напряжение, чтобы затем, уже настроившись на восприятие далеко не простой
музыки, с упоением погрузиться в одновременно притягательный и отталкивающий, но такой прекрасный и яростный мир творчества DIR EN GREY. Бешеный темп начала сменил размеренный серьезный LOTUS – одна из центральных композиций нового альбома DUM SPIRO SPERO, презентацией которого и являлся гастрольный тур. А после небольшой, но уютный зал клуба со съедобным названием milk оглушило звучание еще одного ожидаемого хита – DIFFERENT SENSE. Так – от первой до последней ноты, от трека до трека, от сердца к сердцу – сильнейшие эмоции, через катарсис приводящие слушателя к постижению смысла бытия, не давали ни отвлечься, ни сдаться. И когда, точно на выдохе, под занавес вечера под куполом зала разлились аккорды пронзительно-печальной AIN'T AFRAID TO DIE, показалось, что время сжалось в комок и, растворившись в ночном московском небе, перестало существовать.

До мелочей продуманная программа представляла собой единый порыв, единую концепцию: наиболее знаковые вещи нового альбома – YOKUSOU NI DREAMBOX, тот же LOTUS или завораживающий AMON, – талантливо перемежались с более ранними, давно любимыми треками. И с первых же секунд стало заметно, что перед нами не халтура, что концерт не станет бессмысленными раздумьями «что бы еще такого вам сыграть». На сцену вышли профессионалы. Они пришли не для понтов, а с конкретной целью, историей, идеями, выразить которые, безусловно, им удалось на все сто.

В начале концерта, глядя на музыкантов, было сложно не почувствовать определенного волнения, охватывающего – пусть и бессознательно – любого настоящего артиста перед встречей со зрителями. Но несмотря на это, Диры – как всегда – отработали четко и слаженно, выложившись полностью, честно, искренне. Мастерство музыкантов, легкость, с которой они играют даже самые сложные партии, поистине не может быть передана словами, а уникальный вокал Kyo вообще не укладывается в нормальное представление о возможностях человека. Порой казалось, что его голос пробьет потолок и поднимет всех нас над грешным городом, унесет в неведомую даль... Полтора часа пронеслись как один миг. Отыграв последний концерт тура, завершив сей нелегкий и важный труд, Диры еще долго прощались с поклонниками, явно не желая покидать сцену и тех, кто так же, как и они, приехал сюда для того, чтобы отдать другим кусочек своего сердца. И – не поверите – от музыкантов исходило столько позитива, что если бы не знал, никогда б не поверил, что перед тобой одна из самых мрачных рок-групп Японии.

Возможно, лишь два обстоятельства могли стать минусами прошедшего шоу: задержка концерта да звук, качество которого, конечно, нельзя назвать низким, но все-таки оно могло быть и лучше. Может, оборудование клуба и не позволило на все 100% насладиться голосом вокалиста, но на 80-90% цель была достигнута. Но это лишь свидетельство того, что нам есть, куда стремиться.

Обменявшись впечатлениями с другими поклонниками, приобретя в фойе несколько приятных мелочей (по, в принципе, не таким уж и «кусачим» ценам), покидать Москву ночным скорым было легко и приятно. Прежние мысли «увидеть Диров и умереть» сменило стойкое «встретиться с ними снова». И уже где-то на полпути к Синеокой, глядя в темноту за окном вагона, душа понимала самое главное: я вернусь, я дышу, я надеюсь.

JuliaS HYDE,

конец августа 2011 г.,
г. Минск, Беларусь.

 

@музыка: DIR EN GREY - LOTUS (album DUM SPIRO SPERO)

@настроение: где-то над городом М.

@темы: DIR EN GREY, @j-rock, отзывы о концертах

---

Один из последних фанфов

Вообще-то это тоже не по порядку. Но фанфик был написан перед поездкой в Москву, и пока у меня не появились новые впечатления, считаю нужным разместить его. Мне очень хотелось рассказать историю о просто друзьях. Так родился фанфик про Дая и Каору (и еще про всякий бред).
Диры, я вас очень люблю и очень жду.

Настояно на крови

Автор: JuliaS ([email protected])
Фэндом: J-Rock (рок-группа «Dir en Grey»)
Жанр для конкурса: драма. Типа драма
Жанр: бред. POV Kaoru
Резюме: Пить, петь, плакать...
Рейтинг: все-таки PG-13.
Посвящение: тем, кого так жду
Предупреждение: Все права... – дальше вы знаете.

читать

Как же все-таки непросто ощущать себя живым!.. Во многом существование – это всего лишь привычка, благодаря которой мы имеем чудную возможность не обращать внимания на мелкие особенности нашего бытия – чаще всего противоестественного и вскормленного болью. Похоже, мы могли бы так не замечать своей жизни чуть ли не до скончания дней, вот только на беду порой наступает момент, когда что-то ломается, а далее, как снежный ком, растет и жуткая боль осознания, что ты еще жив.
Мысли подобного плана терзали меня вот уже который день. Все началось с тех пор, когда я впервые понял, что у меня есть почки. Вот их нет – а вот они есть. А если они есть, почему бы о них не подумать? Тем более, если они постоянно напоминают о себе.
Когда в детстве я сломал ногу, я тоже узнал, что у меня – как оказалось! – есть нога, и она даже важнее, чем можно было себе представить. А ходить по земле без чужой помощи на самом деле не так уж и легко... Какое-то время, в положении лежа на кровати и от нечего делать рассматривая неровности на белой поверхности гипса меня не терзали подобные измышления, но потом, когда в ответ на тщетную попытку почесаться подпорченная конечность заныла, я понял, что она есть.
Вот и сейчас я ясно ощущаю существование своих почек. Я даже могу показать, где конкретно они находятся, несмотря на мои посредственные знания в анатомии. И могу представить их образ, рисуемый воображением на темной стенке закрытых век – хоть снаружи, хоть на срезе, в любом сечении и освещении. По тонкому протоку жидкость тягучими капельками перетекает в лоханку, а затем следует дальше, неизменно совершая свой очищающий путь и не забыв напомнить замученному бессонницами хозяину, что почки есть. Интересно, кто устроил их так больно? Нога была гораздо гуманнее.
Очередная волна пронзающего поясницу нытья накатывает непривычно ощутимо – и я, чтобы сдержаться, впиваюсь зубами в одеяло. Что за черт...
Какой уже день – восьмой? девятый? – я не могу оклематься от возмущений потревоженных сквозняком элементов собственного тела. Само «представление» помню плохо – но все точно началось с того, что Дай притащил бутылку жуткого пойла, потом оно закончилось и, пока он пытался вытащить из-под дивана запрятанное вино, я, неся какую-то околесицу, выполз на балкон освежиться. Там было ветрено и сыро: с моря ощутимо тянуло могильным холодом, но я по какой-то неведомой причине вместо отрезвления получил обморок. А далее – все смешалось в сплошной ад.
Длительный период тьмы сменился тем, что Тошия, злой и лохматый, с остервенением тряс меня за плечи, время от времени от души награждая звонкими пощечинами, и на чем свет стоит ругал Дая, который, похоже, ответить ему был не в состоянии. В связи с глобальным помутнением рассудка оказать хотя бы какое-то сопротивление было невозможно, посему я покорно сносил побои и не спешил напомнить разгневанному басисту, кто здесь начальник. Потом – снова провал. Далее всплывает возмущенное лицо Шиньи, орущего на Тошию за то, что последний меня бьет. Шин еще говорил что-то про больницу и двух долбанных идиотов (кого он имел в виду, я не могу понять до сих пор. Может, менеджеров старого лэйбла? Но нет, их было трое. Хм...). Где-то в глубине комнаты Кё по телефону, путая адреса, пытался вызвать неотложку. Его голос звучал как-то хрипло и через вату; я сделал попытку приподняться, но тут же мир перед глазами поплыл – и больше я ничего не помню.
Следующее воспоминание переносит меня в комнату с белыми стенами и ровным потолком, где светло как на приеме у дантиста и воняет спиртом, порошком и аптечкой, из которой повыпадали и поразбивались всевозможные склянки. Голова гудела так, что захотелось снова впасть в кому, ноги отнялись, все тело наполняла чудовищная слабость, от которой я не мог даже сесть на постели. Из рук торчали линии трубочек, по которым мерно капало что-то неопределенное. Запястья и локти ныли. Хотелось пить.
Почти сразу же откуда-то появились люди в белых халатах, они о чем-то говорили, осматривали меня, копались в приборах. Я не запомнил ни слова из их речей – только расплывчатое гудение, как на далеком аэровокзале. Единственным внятным воспоминанием в сознание вогналось резкое выдергивание толстой иглы из вены, отозвавшееся болезненным нытьем во всю конечность и очередным помрачением.
Далее я помню палату, взволнованных друзей, как мне почему-то было ужасно стыдно, хотя ребята не обвиняли меня и не сердились. От чего-то смущенный Дай пытался за что-то оправдаться, постоянно хватал меня за руку, рассказывая про какую-то «видно паленую штуку» и постоянно повторяя: «Ты же понимаешь?». Но я – на его несчастье – не понимал, а потому только тупо кивал и мысленно пытался решить, где я мог видеть его рубашку. Потом опять провал, иногда освещаемый одним и тем же кошмаром – бесконечными и страшно болючими уколами, нытье от которых мучило тело не только в месте непосредственной дислокации, но и, спустя какое-то время, в других частях: например, оно очень любило скатываться в ноги.
Мой полусон закончился однажды утром, когда я, открыв глаза, вдруг понял, что помутнение куда-то исчезло, и смог безошибочно назвать свое имя, осознавая под ним себя, а не постороннего человека. Но то утро, как ни печально, стало не спасением, а началом нового ада, только на этот раз еще более жестокого, поскольку он был очищен от хмельного угара. Тогда я впервые понял, что у меня есть почки. Две штуки, примерно одинакового размера, расположенные в нижней части спины. И они существуют.
Лечащий врач, узнав о подобной новости, сразу взгрустнул, и это, конечно, не несло ничего хорошего. Он не был скрытным типом, а потому не поленился поделиться со мной своими измышлениями и немедленно приступил к диагностике причин, по которым мои почки вдруг напомнили о своем (и моем) существовании. Так я узнал, что, провалявшись ночку в хмельном обмороке на холодном и сыром полу балкона, я основательно простудился. Теперь же, когда организм наконец-то очухался от алкогольного отравления, я столкнулся с осложнением – воспалением почек. Поэтому они и болят. Поэтому мое лечение нырнуло в иное русло, с иными лекарствами, невыносимыми уколами и прочими малоприятными процедурами.
Спустя какое-то время меня все-таки выписали из больницы (несколько раньше, чем нужно, ибо я уже не мог выносить ее давящей атмосферы), но врач предупредил, что первое время мне понадобиться серьезный уход. Никто возражать не стал. И с тех пор уже не помню который день я валяюсь дома, где, вроде как, помогают и стены, но вместе с тем почки продолжают демонстрировать свое существование. И мне постоянно приходится терпеть сочувствующие взгляды коллег, наполненные жалостью и ненастоящим пониманием. Чувствую себя конченым инвалидом. Это невыносимо.
Ребята – гораздо более талантливые организаторы, нежели я – учинили тут нечто вроде дежурства: по очереди они «гостят» в моем доме (представляю, во что превратилась моя кухня...), сидят со мной целый день (и как им не надоело: я же в основном молчу?), ночуют здесь же на диване (порой даже умудряясь храпеть) и различными путями ухаживают за мной. Конечно, подобное внимание к себе при том, что мне реально плохо и я действительно почти не могу ходить, несказанно приятно, однако оно заставляет меня вечно помнить о своей слабости. И это невыносимо.
Сегодня, несмотря на почти двухдневный перерыв, глядя на который, я уже имел неосторожность тешить себя призрачной надеждой на выздоровление, почки решили взять реванш и снова заявили о себе во всеуслышание. От жуткой, тягучей, перекатывающейся из одного бока к другому боли хочется лезть на стену. Приняв самую терпимую позу, я беспомощно ощущаю, как округлые, живые, воспаленные куски моей плоти, снабженные кучей сосудов и – кажется – собственной волей, медленно перекачивают жидкость и постепенно набухают, не желая делать то, что им положено. Наливаются кровью, точно желая взорваться и залить ненавистное тело хозяина клейким горячим, алым. Слушая работу сердца, начинают (от нечего делать, не иначе) пульсировать ему в такт. Издеваются, гады, мне и без того было больно, а теперь я вообще повешусь... Вот жмотины, блин... Сколько можно так мучиться? ну сколько?! Как долго еще я буду со страхом прислушиваться к собственной пояснице, ожидая от нее очередного предательского удара? как долго я буду терпеть эти невыносимые, чудовищные приступы? как долго от распирающей боли я не смогу самостоятельно ступить и шагу, буду страдать от неприятных ощущений, от спазмов и нытья мышц?.. Зачем вы, доктор, убеждали меня, что я скоро поправлюсь? От мучений некуда убежать. И, поскольку дежуривший сегодня Кё уже уехал (его срочно вызвали на студию снова что-то подписать), а спина возмутилась спустя час после его отъезда, до вечера я останусь с болью наедине. И буду тупо реветь, грызя одеяло и умоляя небо сжалиться над несчастным «рабом божием Каору»... Тьфу, пропасть. А ведь сегодня придет Дай... И почему эти долбанные почки не могли подождать хотя бы до дежурства Шина?!.. Это жутко, жутко, жутко невыносимо!..

***
- ...Лидер-сама, это я! – радостно-бодрый голос Дайске резанул меня пополам. – Эй, есть кто живой?..
В коридоре что-то громыхнуло, стукнуло, упало и покатилось – похоже, Эндо все-таки своротил мою вазу, огромную и некрасивую, зато идеально подходящую для хранения всякого хлама... Выругавшись, гитарист откомментировал свою неловкость. Наверно, хлам повываливался и теперь разбросан по прихожей, а Дай и не подумает собрать, только наоборот – подфутболит, чтобы естественней было. Вот же...
- Твою мать, Као, где ты это только берешь? – вопросил Эндо, перебив мои мысли и появившись в дверях комнаты. – Развел тут хлев, засранец.
- Сам такой, - буркнул я, не глядя в его сторону. Как будто он не знает, кто устроил здесь – в моем чистом, уютном доме – подобие руин третьей мировой войны. Благо что Шин иногда убирается. Один нормальный человек в моей группе...
- Спасибо, дружище, это лучшее приветствие, что я когда-либо получал! – съязвил Дай, взгромоздившись на стул возле моей кровати. – Итак, как мы себя чувствуем, больной? – он состроил комично-умную физиономию.
- Отвратно, - бросил я. Как же он меня достал своими приколами...
- Болит? – вопросил «доктор» и со всей дури шмякнул меня по спине. Прямо по больному месту...
- ТЫ ЧТО, КОЗЕЛ, СДУРЕЛ?!.. – заорал я, корчась от сильнейшего спазма, пронзившего почки в ответ на внешнее воздействие. - Приперся, жмот, на мою голову...
Я не мог больше терпеть – и слезы градом хлынули из моих глаз. Сколько можно?.. Почему, Господи, почему?.. Вот же засада...
- Као, прости! – пролепетал Дай, похоже, наконец-то осознавая свое дурацкое поведение. – Прости, Као!.. Я не хотел...
Кудахча таким вот образом, он «заботливо» принялся растирать мне поясницу – от неумелых прикосновений почки заныли еще ощутимей.
- Убери руки, тварь, - прорычал я, едва сдерживаясь, чтобы не вмазать этому ослу. Пусть даже и поворачиваться больно – я клянусь, что сделал бы это. – Тошно от тебя уже...
- Каору, - гитарист наконец оставил меня в покое. В его голосе появились серьезные ноты. – Извини меня. Я правда не нарочно. Ты только скажи: оно что, опять?..
Я молча кивнул, размазывая слезы по щекам и пытаясь отвлечься от нескончаемой боли.
- Вроде ж уже было лучше... – пробормотал Дай, поднимаясь на ноги.
- Оно вернулось, - буркнул я. – Оно меня не отпустит...
Гитарист не ответил, но я не удивился: что он мог сказать мне? У него-то сейчас не болели почки.
- Я купил тебе какое-то пойло, - бросил он минуту спустя, копаясь в увесистой сумке. – Где же оно?.. А, вот. По тем каракулям в рецепте. И как они в аптеке вообще это понимают?.. – Задумчиво взболтал пузырек из темного стекла. – Обезболивающее. Может, выпьешь?..
- Мне нельзя пить, - процедил я сквозь зубы, но не столько потому, что сердился на коллегу, сколько потому, что именно в этот момент одна из почек подло тыкнулась в бок.
- Знаю, - выдохнул Дай, - но ты же не можешь вообще не пить. «Минимум жидкости» - это не приговор. Хочешь, Као, я накапаю тебе вместо чая? К тому же я все равно не умею делать уколы.
Я вздохнул. Почему Дай не купил этой дряни в ампулах? Терпеть болезненные процедуры чудовищно неприятно, но они хотя бы проходят без последствий. Мне совсем не хотелось принимать что-то внутрь: и без того имея кучу сложностей с питьем, я заметил, что каждый новый химический состав, поступающий к почкам, вызывает у них приступ жуткого недовольства.
Тем временем, пока я перебирал в голове горько-соленые мысли и прислушивался к боли в спине, Дай углубленно изучал состав на бутылочке.
- ...Содержит вещество с невыговариваемым названием, - деловито переврал читаемое гитарист. – Настояно на крови...
- ...младенцев, принесенных в жертву богине Луны в последнюю ночь перед Днем Всех Святых, - мрачно закончил я. – И еще высушенные лягушачьи глазки, экстракт пиона неуклоняющегося и пару капель слизи изо рта саламандры.
- Ух ты! – вылупился Дай. – Я и не знал, что ты увлекаешься зельеварением!..
- В свободное от работы время, - криво усмехнулся я.
- А я-то думаю: почему чай, что завариваешь ты, вечно так воняет?!
- Дурацкая шутка, - я разозлился и сделал попытку швырнуть в не в меру наглого субъекта одной из многочисленных подушек, которыми меня еще в первый день после больницы великодушно снабдил Шинья, заверив, что «так будет удобнее». Это и вправду оказалось удобно: по крайней мере, для снарядов они подходили идеально.
Но ловкий гитарист умело перехватил летящий предмет и с довольным видом вогрузил его на диван, где по очереди ночевали «гости».
- Ценнее будет, - пояснил он. – Молодец, не раскисаешь!
И он с торжествующим видом исчез в дверях.
- Ты куда? – вопросил я, по инерции схватившись за сразу же после движения занывшую поясницу. Вот блин...
- На кухню, - Дай еще раз появился перед моим полем зрения и пожал плечами. – Ты же, как видно, полдня ничего не ел.
Затем он исчез окончательно. Откинувшись на подушки, я горестно вздохнул. За что же мне все эти страдания?..

***
Спустя минут двадцать гитарист вернулся, приволок с собой поднос с чем-то горячим и, расположив его на прикроватном столике, с гордым видом протянул мне нечто темноватое в чашке.
- Держи, - пояснил он. – Принимать до еды.
- Это то самое пойло? – я недоверчиво взял в руки принесенный напиток. – На запах что-то не очень, – сделал глоток. – И на вкус тоже...
- Не возникай, - ляпнул Эндо. – Сам разболелся, вот и получай, что заработал.
Я вспыхнул. Это было совсем не смешно и звучало как прямой наезд.
- Не помнишь, что ли, кто меня напоил той заразой... – прошипел я, ставя чашку на столик и стараясь не показать возмущения.
- А кто просил тебя ее пить? – бессовестно заржал он. И тогда я понял, что Дай достал меня окончательно и бесповоротно. Каждый раз, навещая меня, он не забывал хотя бы один раз меня задеть, рассердить, показать дураком. Перед ребятами и наедине... Я терпел, старался не обращать внимания, не дуться... Но его последнее заявленьице стало той каплей, от которой чаша терпения перелилась через край.
- Это все из-за тебя! – наплевав на жуткую боль, я принял сидячее положение и схватил его. Пальцы до белизны костяшек впились в плоть Дая. – Из-за тебя, засранец. Из-за тебя, Эндо, я здесь медленно подыхаю!..
- Эй, Ниикура, не наглей! – он попытался вырваться, но я только сжал пальцы. Усмехнулся. Давно б тебя так, подонок. В его глазах насмешливость сменилась страхом, он схватил меня за запястья, чтобы отодрать от себя. – Совсем с ума съехал, что ли?!..
Но прямо тогда же, когда я наслаждался редким в общении с Даем моментом превосходства, подлые почки вспомнили, что нужно подавать голос. Боль, разлившаяся от поясницы по позвоночнику в обе стороны, принесла с собой мгновенную слабость – Эндо, не упуская шанса, освободился и тут же как-то неудобно (зато, похоже, удобно для него) скрутил меня, прижав к кровати. От обиды я взвыл, но сопротивляться не стал: просто зная, что будет только хуже.
- Ну что, Као, психовать еще будешь? – в голосе Дая неприязнь и какая-то усталость. – Нет? Тогда отпущу, - он немного ослабил хватку. – Не хочу делать тебе больно.
Затем он действительно отпустил меня и даже помог мне неумело, скуля от распирающего спазма, снова улечься на постели.
- Давай лучше поужинаем, - предложил он немного позже, подвинув ближе прикроватный столик.
- Я не хочу есть, - отозвался я, не смотря в сторону обидчика.
- Но тебе нужно как следует питаться, чтоб скорее поправиться, - нахмурился гитарист.
- Я не могу, мне болит, - стараясь не обращать внимания на то, что он прав.
- Хотя бы что-то!..
- Нет. Я здесь лидер, - вспомнилось мне. – Вы не имеете права издеваться надо мной и заставлять есть эти плохо приготовленные продукты. Вот оклемаюсь – я тебе покажу.
- Что покажешь? Продукты? – прищурился Дай. – Каору, тебя здесь никто не боится. Даже и в здоровом состоянии, не говоря про то, что сейчас.
- Заткнись, Дайске, - огрызнулся я, замученный его тупыми приколами.
Помолчали. Затем Эндо опять взялся за старое.
- Надо поесть, - сказал он, постучав костяшками пальцев по столику.
- Нет.
Дай вздохнул. Интересно, что он еще придумает, чтобы подчинить меня? Покрутился на стуле. Встал на ноги и, походив по комнате, остановился у окна. Отодвинул занавеску, окинул скучающим взглядом унылый пейзаж.
- Я знаю, Као, мы не то, чтоб друзья... – серьезно произнес он, не глядя в мою сторону. – Просто послушай, ладно?.. Сейчас ты наверняка думаешь, я хочу тебя побесить или еще что типа того... Но это не так, - он засмеялся собственным словам. – Глупо звучит, правда? Я не догоняю, что тебе не катит в моих словах и почему ты постоянно на меня дуешься, - поковырял раму. – Может, мы нередко на ножах, но все равно знай: ты классный парень, Каору, и я не хочу терять тебя. Не сердись, лады?..
Вернувшись к кровати, Дайске посмотрел в сторону остывающего ужина и проронил:
- Прошу, съешь хотя бы что-то, - и вдруг, спохватился: - Совсем забыл об этой штуке! – Он взял в руки присно памятную чашку. – Выпей.
Я отрицательно мотнул головой.
- Ну же, старик, ты ж еле живой! – настаивал он. – Боль нельзя так долго терпеть. Не находишь, что с тебя хватит?
Я сглотнул, поморщился от очередного спазма и взял-таки чашку. Выпил содержимое и вернул посуду Даю. Да пошло оно: хуже уже не будет.
- Вот и умница, - улыбнулся Эндо. – А хочешь, я тебя покормлю?
- Еще чего! – бросил я: этого мне только не хватало. Я что, по его мнению, беспомощный инвалид? – Но много не буду: готовишь ты отвратительно.
В ответ гитарист только улыбнулся: может, с радости, что его взяла, пропустил мою последнюю реплику мимо ушей.

***
После недолгого ужина Дай унес посуду на кухню, какое-то время там копался (но не думаю, что мыл ее), а затем вернулся, чтобы посидеть со мной перед сном. Вечер уже давно приблизился к ночи. Почки все так же ныли, не обратив никакого внимания на принятое обезболивающее.
- Слушай, Дайске, я тут подумал... – начал я, чтобы хоть как-то отвлечься от беспрестанной боли. – Я, наверно, отдам тебе ту партию в последнем сингле.
- Но... – опешил он. Как я и думал, Дай не поверил мне. – Ты ж твердил, как тебе она нравится, как хочешь сыграть...
- Да, но ты сыграешь ее лучше, - тяжело улыбнулся я. – Понимаешь... Она твоя, а не моя. Каждая вещь должна быть настояна. Настояна на крови. Только тогда она что-то да значит. Но настоять ее может лишь тот, кому она предназначена, кто такой же, как и она. Так что за эту партию должен взяться именно ты.
Смущенная улыбка тронула его губы.
- Спасибо.
- Я знал: ты давно мечтаешь сыграть ее. Так что... дерзай.
Радостный Дай приобнял меня и поблагодарил еще несколько раз. Но вдруг – точно прочитав мои мысли – отстранился и серьезно спросил:
- А чего это наш лидер ударился в щедрости? Уж не на тот свет ли часом собрался?..
Я горестно усмехнулся: ну вот, Дай оказался значительно умнее, чем хотел казаться.
- Я тебя не пущу! – внезапно гитарист заключил меня в объятья. – Слышишь, Каору? Не пущу! НИКУДА!!.
- Мне не протянуть долго... – простонал я, переживая очередной спазм. – Это...
- Нет, - он решительно перебил меня. – Я не дам тебе умереть. Ты поправишься. И мы снова все вместе выйдем на сцену.
Эндо отпустил меня и, резко поднявшись на ноги, пулей вылетел из комнаты. Хлопок двери в ванной. До моего слуха донесся шум воды.
Оставшись в одиночестве, я осторожно улегся на бок и поджал ноги: так почки болели меньше. Какой же ты наивный дурак, Дай. Я уже ощущаю скорый конец, хотя – если б ты только знал! – как страшно умирать. Но никто не властен над судьбой-идиоткой...
И вдруг, перебив все мои мрачные мысли, случилось нечто непонятное: что-то теплое и большое прислонилось к пояснице. Обернулся и понял: грелка. Просто грелка, откуда-то притащенная Даем.
- Я спер ее у родичей, - пояснил гитарист, погладив меня по плечу и уложив трофей так, чтобы мне досталось больше тепла. – Забыл сначала отдать тебе... Сейчас мало кто об этом вспоминает. А я где-то читал, что почкам помогают прогревания.
Наслаждаясь проходящим сквозь тело теплотой, я решил ничего ему не отвечать. Он так заботится обо мне. Может, Дай не такая уж и жмотина?..
- Ты бы поспал, а? – мягко произнес гитарист. – Уже сколько ночей не спишь... А хочешь – я посижу с тобой до утра? Я не усну – правда-правда! Я буду охранять тебя. Хочешь? Э... Као?
- Если тебе не трудно, - проронил я, прерывая свое молчание, заметив, что Дай разволновался. Да мне и самому хотелось (пусть это и слабость) немного обычной человеческой заботы. – Только ты это...
- Что?
- Партию все равно забирай. Тебе она правда подходит больше.
- Ладно, - и Дай снова подарил мне свою улыбку – теплую, как и принесенная им грелка. – Я ведь не могу подвести нашего лидера!
- Только попробуй, - ласково пожурил я своего первого гитариста. Друга. И просто хорошего парня. А затем я незаметно, под какие-то еще его шуточки и бесконечные приколы, провалился в сон.

***
Странно, но то ли грелка оказалась волшебной, то ли пойло начало действовать, но совсем скоро я с удивлением заметил, что боль ушла. Собрала вещи и незаметно ускользнула из моего тела. Сначала подумалось, что снова временно, но когда утром ее не оказалось на месте, когда она так и не объявилась через день, через два, через три, я понял, что пришло время прощаться. Вот только – вопреки привычному – мое прощение не стало печальным.
Боли больше не было – не было и кучи мыслей, терзавших мое существо во времена ее атак. Постепенно вещи заняли свои места. И почек снова не стало. Совсем скоро я вернулся к жизни и опять, как прежде, перестал ее замечать. Но знаете, лучше существовать, не замечая своего существования, чем замечать, что не существуешь. Вставить это, что ли, в новую песню? В этом, кажется, что-то есть...

Конец
Минск, Беларусь, 2011.
Написано и отредактировано: 18–19.07.2011 г.

Статистика:
Количество знаков (с пробелами): 22 408
Количество слов: 3 576
Количество знаков (без пробелов): 18 800
Количество строк и абзацев: 323 и 112
Количество сцен: 5.

@музыка: Dir en Grey - Glass Skin (album UROBOROS)

@настроение: в ожидании Диров

@темы: DIR EN GREY, @j-rock, @фанфикшен, @творчество

---

Новый фанфик-стих

В связи с моей грядущей поездкой в Москву на Диров (ура!!!!) решила нарушить правило хронологии и разместить свой сегодняшний фанфик в стихах. Про тех же виновников торжества. Жду-недождусь встречи...

Поток

(фанфик-стих)

Автор: JuliaS ([e-mail])
Фэндом: J-Rock (рок-группа «Dir en Grey»)
Жанр для конкурса: драма.
Жанр: стихотворный поток мыслей. POV Kaoru
Резюме: -
Рейтинг: пусть будет PG-13.
Посвящение: для Каору
Предупреждение: Все права у их владельцев.

Подоконник как над обрывом,
Воздух натянут и свеж.
Падает в вечность метеоритом
Пепел, проделав брешь.
Пальцы – холодный тонкий металл –
Скользят по грифу окна.
Мир на ладони странен и мал:
Выпить глотком до дна.

Был бы не светел – бросился вниз,
Миг – и снялся вопрос.
Алым украшен белый карниз,
Линия – прядь волос...
Дым – ядовито-пряный на вкус.
Холод не снимет боль.
В памяти демкой: «Вернусь, вернусь.
Хочешь, умрем с тобой?..»

К горлу подкатит подлый комок –
Запрокину голову вверх.
Слезы – ненужный, глупый итог –
Вновь обратятся в снег.
Там, среди белой ваты небес,
Видишь ли ты меня?
Знаю: ты б не забрал к себе
Скучных таких, как я...

Ногти вопьются в мякоть руки –
Боль не подарит сил.
Ветер, как плеск далекой реки,
Прощенья не попросил.
- Куришь один? Лидеру душно? –
...Еще один день прошел, –
- Као, может, тебе что-то нужно?..
- Нет, Дай, все хорошо.

Конец

Минск, Беларусь, 2011.

Написано: 23.08.2011 г.

 

@музыка: DIR EN GREY - LOTUS (album DUM SPIRO SPERO)

@настроение: в ожидании Диров

@темы: DIR EN GREY, @j-rock, @фанфикшен, @творчество

---

Рассказ №1

Наконец-то приступаю публиковать здесь свое творчество.
Начну, пожалуй, с джей-рокерского - одного из самых дорогих моему сердцу! Потом, когда здесь наберется больше моих работ, я попытаюсь разложить их по темам или еще как-нибудь. Ожидайте.

Мой первый фанфик по джей-року - победитель конкурса фанфикшена на белорусском фестивале "Хиган-2010" в номинации "Приключения". Написан ровно год назад.
Посвящен замечательному человеку и талантливому музыканту - Daisuke Ochida, вокалисту групп kagerou и the studs, покинувшему сей грешный мир 15 июля 2010 г. Это трагедия, что навсегда оставила глубочайшую рану в душах многочисленных поклонников во всем мире, несправедлива и до безнадежности неправильна, но что мы можем сделать теперь? Помнить, любить... И еще создавать что-то свое. Вечная память тебе, Дайске. Пока мы помним, ты будешь жить.

Приятного прочтения.

Возьми мое сердце

Автор: JuliaS ([email protected])
Фэндом: J-Rock (какая именно группа – не так уж и важно)
Жанр для конкурса: приключения
Жанр: приключения, драма, angst, ghost story с медицинскими наклонностями
Рейтинг: PG (хотя я точно определить не могу)
Посвящение: Всем, кто посвятил жизнь служению Ее Величеству Музыке…
Предупреждение-1: Я немного «оевропеила» своих персонажей. Для поддержания нужной атмосферы.
Предупреждение-2: Если вы обнаружите сходство с кем-либо или чем-либо – все права принадлежат их обладателям. Мне принадлежит только сама история, да и то, похоже, она мне приснилась…

читать

Посвящается Daisuke Ochida (the studs)

«Тот, кто по-настоящему любит Землю,
однажды обретет покой на ее маленьком клочке…»
(Неизвестный мне автор)

***

Утро пришло неожиданно. Оно всегда приходит неожиданно: вот еще ночь – все вокруг спит, в полусонных огнях темного, как колодец, города бродят беспризорные сумерки, еле заметные, тонкие и бестелесные, как духи, - и вот ее уже нет. Куда, казалось бы, девалась таинственная занавеса, накрывавшая улицы и дома еще минуту назад? Утро бесшумно разорвало ее, слегка потянув за невесомые марионеточные нити – и город развернулся, как разворачивается старый зонт, если его освободить от тонкого прогнившего пояса. Шумный звук, туча пыли – и вот, во всем великолепии. Теперь можно сколько угодно любоваться допотопными пятнами на его поверхности – все стало заметно: и грязь, и чистота…
Я не сплю уже битый час. Усталость осталась с ночи, сон в которой занял не более двадцати процентов, и мертвым грузом лежит сейчас где-то посередине грудной клетки, на самом дне, надавив на позвонки. Я снова видел рассвет. Нет ничего страшного в том, чтобы его увидеть. А ведь еще сравнительно недавно сама мысль, что я не смогу уснуть до рассвета, готова была свести меня с ума. Правда, в сегодняшней ночи все-таки было место сну. Жаль, что оно подчинилось такому строгому лимиту.
Вздохнув, я снова бросаю взгляд за окно. Отсюда, с высокого этажа, видно чуть ли половину квартала, а учитывая то, что постель моя размещается прямо под окном, можно рассматривать город не вставая. Правда, не улицы и дороги, а дома и небо, но это гораздо интереснее, чем суета внизу. По крайней мере – для меня. Небо расчерчено, точно под линейку, белесыми полосками облаков, разрезая воздух, кружат ласточки. Сегодня будет хороший день.
Было бы неплохо снова заснуть. Но все без толку: теперь сон не придет, его нет, он покинул мое сознание. До следующей ли ночи? Или снова – через одну? В комнате еще темновато, хотя за окном вовсю разливается свет. Предметы бросают длинные тени – и кажется в сей преддневной час, что все они – выходцы из иного мира, мира призрачного и желанного, красивого и непривычного, притягивающего и отталкивающего одновременно. Шкаф, письменный стол, доставшиеся от дяди часы на стене, даже мое новое кресло в стиле хай-тек и любимая гитара – все словно сошли со старинного полотна и смотрят немо и загадочно, точно что-то замышляют. Все это – игра света и тени, а еще – не в меру разыгравшегося воображения после бессонной ночи. Однако как же реально…
В комнате на тонкой проволоке повисла тишина. Если уронить на пол что-то некрупное – создастся впечатление апокалипсиса. Правда, первые звуки утра уже проникают через открытую форточку: так незаметно, но настойчиво, точно отмечая, что ночь прошла. Я лежу неподвижно и слушаю позвякивающую тишину. Заодно наблюдаю, как потихоньку преображается комната: призрачность сползает с предметов и растворяется в застывшем воздухе, все приобретает знакомые, а потому – уже не загадочные черты. Ночь сменяется днем.
Сколько минуло времени? Не знаю. Это и неважно, все равно еще слишком рано. Спина затекла. Переворачиваюсь на бок, чтобы тут же принять прежнюю позу от острого, подлого укола в сердце. О Боже, опять оно. Рука машинально касается левой половины груди – вроде отпускает. Хотя нет, держит, грозно сжимая и надавливая, только не так отчетливо. Но держит, как под конвоем. Почему снова? Я успел было уже забыть… От обиды хочется закричать – только все тщетно. Прижимаю пальцы к шее и начинаю считать пульс. Раз, два, три,… двенадцать,… пятнадцать. На шесть – почти девяносто. Блин. И за что мне все это?..
Отворачиваюсь к стенке – будь что будет, пускай болит, раз уж такое никчемное!.. Кажется, под тиканье часов и с тяжестью посередине груди я все-таки засыпаю…

Из сна меня вырвал знакомый и противный звук, сначала я даже не понял, что это, но постепенно до меня дошло: мобильник. С разочарованием понимая, что сердце все еще ноет, – следовательно, сном то не было, - я слегка привстал на постели и огляделся в поисках нарушителя покоя. Сей обнаружился быстро – на столе, там, где вчера заряжался. До стола с кровати не дотянуться. Жаль… Нехотя сполз с постели и с усилием, стараясь не обращать внимание на недовольство сердца, добрался-таки до мобилы.
- Да, - спросонья мой хриплый голос мог напугать кого угодно. Только не звонившего.
- Спишь? – разлилось в трубке как всегда непосредственное и слегка насмешливое. Наш гитарист К. вечно так разговаривает. Со мной по крайней мере.
- Благодаря тебе – нет. Что разбудило тебя в такую рань? – буркнул я. Мне совсем не хотелось разговаривать. Нужно поскорее напиться лекарств и полежать хотя бы до обеда. Только б отпустило…
- Да ничего особенного, - трубка едва заметно обиделась. – Просто мы тут решили, что сегодня репетиция в пять.
- В пять? С чего бы? – вяло отзываюсь я. И когда они успели все решить?..
- С того, - пояснил гитарист. – Так удобнее. И потом, тебе, по-моему, всегда было по барабану.
Раньше, чем я успел подыскать слова, он продолжил:
- Ждем тебя, значит. Покедова!
- До встречи, - ответил я, хотя, по-моему, его трубка была уже повешена. Ну вот. До пяти нужно привести себя в норму – или ребята опять узнают обо всем. Приступы прекратились больше двух месяцев назад и теперь их возвращение прямо накануне тура меня не только не забавило, но даже пугало. Не хочу, чтобы оно пугало еще кого-то. Не хочу. Решив так, я побрел в кухню – напиться лекарств и постараться заглушить ноющую, тупую, никому не нужную боль.

К вечеру боль отступила. Ушла куда-то – если честно, я не спрашиваю, куда она уходит, а она мне не сообщает. При любом раскладе я был бы счастлив больше никогда не встречаться с ней, вот только ей у меня, видно, понравилось, - и она не упускает возможности зайти на огонек… В центре я был уже в половине пятого – приехал на такси, не садиться ж за руль после такого. Подходя к зданию, еще издали заметил S.: басист как обычно прибыл раньше всех и теперь стоял у входа, облокотившись о перила, и восхитительно курил. Именно так – «восхитительно». Курить красиво тоже надо уметь, а он всегда делал это просто потрясающе: с упоением, окружая себя, точно шалью, тонкими нитями ментолового дыма, и так задумчиво, что со стороны казалось – он решает мировые проблемы. Даже удивительно, как можно так упиваться этой вредной привычкой. Раньше я тоже много курил, но делал это не так эпохально, конечно. Когда у меня начались проблемы с сердцем, пришлось завязать - с тех пор я искренне завидую курящим. Ужасно, верно?..
- Привет, - сказал я, поравнявшись.
- Привет, - медленно произнес он после небольшой паузы, заполненной, видимо, выходом из состояния нирваны, в которой он до этого пребывал. А курит ведь простые Marlboro…
- Ты один?
Он сонно кивнул. Я молча обошел S. и уже дернул ручку двери, как он вопросил:
- А ты чего так рано?
Я неопределенно пожал плечами: мол, так вышло.
- Что-то не так? – настороженный вопрос в спину, как удар. Откуда он догадался?..
- Нет. Все ОК, - коротко бросил я и, стараясь закрыть эту едва не развернувшуюся тему, скрылся за дверями. Не надо ему знать лишнего…

- …Почему ты всегда в этом дурацком месте тормозишь?! Я путаюсь, болван, и уже раз десять одно и то же!!! – K. готов был съесть S. прямо здесь и без закуски.
- Ниче я не торможу – ты ж сам вчера сказал: «Играй сдержанней»!
- Но не как дохлая черепаха!..
- Да, мать твою, на себя посмотри…
Они могут продолжать вечно. Эти двое всегда найдут, чем достать друг друга. В помещении стало душно – я резко отвернулся от спорщиков в поисках хотя бы подобия на окно. И тут же чуть не сел от резкого удара в груди. Ну почему сейчас?! Подождать не могла, зараза… Схватившись за стойку с микрофоном, пытаюсь сдержать неумолимо надвигающийся приступ. Я уже чувствую его приближение: сжимающая тяжесть охватывает все сердце, до кусочка, до сосудика, звенящий шум быстро захватывает уши, а перед глазами начинает предательски темнеть, точно кто-то гасит огни в глубине туннеля… Страх, чудовищный, невыносимый и жестокий страх охватывает сознание… Боже мой, ну за что мне это?!...
Внезапно – проясняется. Никто на меня не смотрит – все разнимают этих придурков. Значит, никто не заметил. Только б пронесло…
-…Давайте еще раз! – все, поехали.
Я собираюсь с силами, делаю вдох, чтобы вступить, - и тут же чувствую еще один удар, правда, значительно мощнее прежнего……. Перед глазами все плывет, звуки становятся ватными…
- Эй! Что с тобой?!!! – точно в тумане.
- Я не могу… - вот и все, что осталось ляпнуть.
Что дальше – помню плохо. Ребята что-то кричали, вроде, трясли меня, кто-то бегал за водой… Очнулся на грязной кушетке (терпеть ее уже не могу после стольких приступов): K. прикладывал мне ко лбу мокрое полотенце, остальные испуганно и сочувствующе смотрели в упор.
- Ты как? – услышал я голос ударника. – Полегчало?
- Кажется… - роняю я, открывая глаза и вроде бы приходя в себя.
- Я дал тебе две таблетки, - пояснил он. – Должно стать лучше.
- Скорую вызвать? – осведомился S.
- Не надо, - я прислушиваюсь к сердцу. Вроде ничего.
- Не шутишь?
Я только отмахнулся. Зачем? Сейчас и так отпустит, я знаю.

***

Дальше все прошло гладко: мы немного посидели, K. рассказал для разрядки пару веселых историй (а у него их всегда было море), даже прогнали пару вещей и решили разойтись пораньше (что значит – до темноты). Я торжественно наобещал, что завтра же пойду к врачу, они пригрозили, что будут звонить. Кроме того, я сказал, что домой доберусь самостоятельно, за одно прогуляюсь, что для сердца очень полезно. Никто не стал возражать, только заботливо потребовали, чтобы я - чуть что - им звонил. Так и распрощались. Не знаю, почему они так легко отпустили меня одного: может, от того, что приступ был не слишком сильным (а только изрядно напугал меня), а может, по какой-то другой причине – не суть важно. Важно то, что домой я отправился налегке, уже здоровый и, вроде как, без сопровождения.
Если идти от центра непосредственно к моему дому, можно выбирать различные маршруты. Наиболее близкий занимает минут двадцать и пролегает дворами, где обычно в позднее время не так уж и много прохожих. Именно этот путь и был избран мною в тот роковой вечер. Когда я вышел из центра, легкие сумерки уже начинали опутывать город. Скоро станет темно – и стайки светлячков волшебным сиянием окружат фонари. Перейдя дорогу, я оставил в стороне шумный перекресток и очень скоро оказался в окружении спокойствия и тишины дворов. Здесь почти никто не ходил: местные только изредка кучковались у подъездов, чужие предпочитали проспект с его магазинами и забегаловками. Так странно: совсем рядом от грохота дорог – а настолько тихо и сумрачно. Как островок затишья среди сумасшедшего города.
Здесь преобладала старая застройка: стены домов поросли виноградом, порой закрывавшим полфасада, старинные резные балкончики молчаливо нависали над улочками, угрожая обрушиться и, конечно, всегда обманывая. Казалось, ничто не способно нарушить спокойствие этих мест. Как нельзя кстати вписалось в это царство тишины и маленькое старое кладбище с множеством покосившихся памятников еще начала прошлого века, почти полностью заросшее травой и деревьями. Дорога шла параллельно его низенькой ограде, а затем исчезала за поворотом, чтобы продолжить петлять, пока, наконец, не втыкалась прямо в перекресток, за которым начинался мой район и на границе которого стоял мой дом. Темнело. В тишине пустой улицы мои шаги казались единственным внятным звуком. В воздухе курилась вечерняя прохлада, чувствовалась близкая сырость и ощущение какой-то необъяснимой безысходности.
Мой взгляд невольно обратился в глубину «убежища душ», чтобы, как много раз до этого, снова увидеть только сплетенные ветви деревьев да немые обелиски… Как вдруг глаза, кажется, заметили что-то странное. Где-то метрах в пятидесяти от меня сверху на самом высоком в округе памятнике что-то светилось, светилось каким-то внутренним, тусклым, но до боли настойчивым светом. «Что это?» - подумалось мне. Наверное, фосфорные огоньки шалят. Решив так, я уже собирался пойти дальше, но тут свет неестественно вздрогнул, сделался плотнее… Мне стало не по себе: что это, ей-богу? – никого рядом нет, мое воображение после приступа играет со мной злые шутки… Я хотел уйти – но по какой-то неизвестной мне причине не смог ступить и шагу! Вот тут-то настоящий страх и проник в мою уставшую душу… Не в силах даже отвести взгляд, я растерянно и беспомощно смотрел на свет, не понимая, сниться ли мне все это или происходит наяву. Свет же тем временем преобразовался, и теперь я с ужасом различил в нем белую человеческую фигуру, сидящую на памятнике. Призрак, по видимому, заметил меня, потому как быстро переместился сначала на памятник поближе, затем – еще ближе, и еще… От ужаса я не мог вымолвить ни слова и, как завороженный, лицезрел этот спектакль. И только когда он очутился возле самой ограды, я не выдержал: вскрикнул и, точно разорвав марионеточные нити, держащие меня по рукам и ногам, бросился прочь от жуткого места.
Никогда бы не подумал, что умею так быстро бегать. Я несся не различая дороги, целиком доверившись собственным ногам, в ушах у меня все точно заложило ватой, а перед глазами настойчиво маячил образ призрака. Я не помню, как оказался дома. Захлопнув за собой дверь, в изнеможении привалился к ней. Сердце колотилось как бешеное, пот лился рекой, сознание отказывалось верить в случившееся…
Это был D. Я ни с кем его не спутаю. Это точно он. D. был нашим гитаристом и моим лучшим другом, мы делили с ним и горе, и радости, это именно он привел меня в музыку… Но год назад D. умер от инфаркта: у него с детства слабое сердце, а прошлым летом почти месяц держалась чудовищная жара. Она его и доконала. А ведь ему не было и 35. Это жутко неправильно… У меня же проблемы с сердцем начались только лет пять назад: наверное, от него заразился… И вот сейчас, спустя столько тяжелых дней, я снова видел D. Или его призрака. Призрака в местами потрепанном саване, с тонкими, как плети, руками, с болтающимся на шее увесистым крестом. У него такие печальные глаза... И зачем я только дал деру? Это же D.!.. От стыда мне хотелось провалиться.
Немного успокоившись, я почувствовал, что хочу пить. Чашка, как всегда, обитала на письменном столе в спальне, а потому я сразу же последовал туда. Но на пороге меня ждала новая встреча с потусторонним: уже знакомый мне призрак сидел напротив двери в моем кресле стиля хай-тек и, как ни в чем ни бывало, в упор смотрел прямо на меня. От неожиданности я так и сел.
- D… - выдохнул я. – Это ты?..
- Я, - его голос, казалось, ничуть не изменился. Все тот же: молодой и красивый, негромкий и слегка глухой. – Не бойся, друг, я так долго искал тебя.
- Ты вернулся?..
- Нет, но мне нужна твоя помощь, - только сейчас я заметил, что по-настоящему говорю здесь только я, а он просто телепатирует… - Ты мой самый близкий друг, к тому же, ты тоже хорошо знаешь, что значит, когда болит сердце… Я не могу так больше. Я не успел закончить одно дело – и оно не дает мне покоя.
- Какое дело? Твоей жизни не хватило почти ни на что…
- Ты прав, как всегда, - он, вроде, вздохнул. – Скоро у вас концерт…
- В твою честь. И тур тоже.
- Ну вот. Я прошу тебя оказать мне одну услугу: выступи за меня на сцене X. так, как всегда мечтал я. На разрыв, забыв о себе, через боль. Ради музыки, ради меня… Тогда, наконец, мои мучения кончатся, я обрету покой, а над моей могилой, как знак вам, распустится белая лилия…
Лилии. Его любимые цветы. К стыду своему, мы пытались посадить их ему раза три – и ничего не вышло…
- Я знаю, друг, - продолжал он. – Тебе плохо. Но ты должен сделать это. Пожалуйста. Ради меня. Прошу……
Вдруг его облик вздрогнул и начал таять, как тает кусочек льда на горячей ладони.
- Эй, D., стой!.. – окликнул я его, протянул руку – но ухватил лишь пустой вечерний воздух…
Этой ночью я заснул сразу. И, кажется, мне ничего не приснилось.

***

И на следующий день, и после я решил ничего не говорить ребятам о призраке – все равно никто не поверит в такой бред. Хватит и того, что я сам плохо верил, что мне не привиделась вся эта мистическая история…
Гастрольный тур тем временем начался. Первое и второе выступления прошли гладко, даже более чем я ожидал: сердце вело себя хорошо, зрителей привалило под завязку, мы выкладывались по полной. Третий концерт должен был стать эпицентром тура – местом его проведения не даром стал X. – известнейшая площадка, о которой мы все так долго мечтали…
Начиналось все без проблем, к середине вечера я уже практически поверил, что ничего плохого не случится. Однако радовался я рано: когда программа подходила к логическому завершению, в центре груди снова появилась боль – тупая, тяжелая, неспокойная… Сначала я испугался: меня всегда охватывает особый страх, если это случается на концерте. Не совру, сказав, что каждый раз перед началом молюсь, чтоб приступ прошел мимо. Я очень боюсь умереть на сцене. Я знаю, такое иногда случается у артистов, и знаю, что многие считают эту смерть чуть ли не «геройской». Но я не хочу геройствовать.
Итак, когда на меня, что называется, «накатило», я, стиснув зубы, как всегда попытался себя не выдать. Самое главное – чтобы никто ничего не заметил: ни ребята, ни зрители. Я впился пальцами в стойку микрофона – так, что побелели костяшки. Нет, не сейчас, только не сейчас… Перед глазами пошло медленное вращение, предательница-боль постепенно захватывала сердце, безжалостно сжимая его мертвой хваткой… И тут, когда я уж было подумал, что не выдержу, я вспомнил про D. Про светлого, сильного D., того, кто не боялся умереть на сцене, кто так любил эту жизнь, что готов был бросить всего себя ей в жертву, кто никогда не подводил меня и кто просил меня помочь ему там, в мире теней… Нет, я не мог предать его. Уж лучше сдохнуть, чем уйти.
Сейчас мне сложно сказать точно, что было после: бессознательное в тот миг целиком взяло верх над сознанием. Я не замечал ничего, мне казалось, во всем мире есть только двое, ради кого я собрал остатки сил, наплевал на боль и выдержал до конца: наша музыка и D.
Овации показались мне нескончаемым шумом, я не вспомню ни слова из того, что произнес тогда. Концерт был завершен. Дело сделано. Миссия выполнена.
Меня хватило только доползти до гримерки и грохнуться на диван. Сердце с силой сжалось и – как мне померещилось – лопнуло. Мир вокруг погас. Но еще пару мгновений после я всем существом чувствовал ни с чем не сравнимую эйфорию и легкость, без следов боли и страха, и – кажется - слышал шум зала, постепенно погружаясь в тишину.
«Здравствуй, D.»…

Из больницы я вышел нескоро. Смерть не состоялась: ребята вызвали неотложку, поставив на уши чуть ли не всех присутствующих, а потом мужественные люди в белых халатах вытянули меня с того света. Восстановление было сложным, ведь прийти в себя после того, как ты уже со всем попрощался, нелегко, да и поначалу кажется глупым. Но только поначалу.
С тех пор минуло уже больше года. Жизнь идет своим чередом: мы все так же работаем, недавно вот вернулись с гастрольного тура, скоро выйдет наш новый альбом… Я состою на учете у кардиолога и посещаю его чаще, чем раньше. Серьезные приступы больше не появлялись, и я искренне хочу верить, что госпожа боль забудет дорогу в мой дом.
Но теперь я несколько по-другому смотрю на мир, возможно, меня изменила эта история, возможно – что-то другое. Жизнь коротка, а в ней нужно так много успеть. Только от нас зависит, не будем ли мы после жалеть о недоведенном. И поэтому каждый день я отдаю себя своему главному делу – нашей музыке и нашим фанатам – тем, кто нас любит, в нас верит, нас ждет… Я не знаю, как долго смогу продолжать, но знаю, что поступаю правильно. Сейчас это главное, а что будет потом – решать не нам.
И еще: почти каждую неделю (за исключением, конечно, гастролей) я приезжаю на могилу к D. У него там так спокойно, и он всегда – я верю – рад моему приходу. Призрака я больше не встречал, даже в снах. К слову: незадолго после концерта в X. на могиле D. – хотите верьте, хотите нет – распустились белые лилии. Никто их специально, вроде, не сажал. Так что я имею полное право верить в то, что его душа смогла обрести покой, и сейчас он там, где ему легко. Я знаю, он ждет меня. Знаю, что долго ждать не придется. Однако всему свое время. И каждый раз, когда у меня, бывает, слегка зажимает сердце, я без страха мысленно повторяю: «Еще немного, друг. Подожди…»

Конец

Написано: 2 – 5.08.2010 г.

Статистика: Количество знаков (с пробелами): 20 183
Количество слов: 3 279
Количество знаков (без пробелов): 16 877
Количество строк и абзацев: 290 и 83.

@музыка: the studs - Ano Oto

@темы: творчество, j-rock, фанфикшен